– Господин капитан, я принес список повреждений и неисправностей судна, выявленных на настоящий момент. – К Олегу протолкался один из самых необычных его подчиненных, а именно металлический гном двухметрового роста, внутри корпуса которого даже самое пристальное исследование не нашло бы ни грамма органика. Только разнообразные хитрые механизмы и магию, их оживляющую. Впрочем, обретшая разум и даже душу машина сохранила немало пережитков с тех пор, когда её заносили в графу не «экипаж», а «собственность». В частности, один из главных инженеров-ремонтников «Тигрицы» крайне слабо понимал, что такое чувство такта и абсолютно не осознавал, какие именно моменты являются не самыми подходящими для того, чтобы отвлекать начальство принесенными с собою бумагами, будь они даже трижды важными. – Повреждены поворотные механизмы второй турели, вследствие чего она способна производить наведение исключительно по вертикали. Требуют замены механизмы открытия главного грузового люка и его же створки. Пожаром повреждено резервное хранилище алхимического топлива, серьезно пострадал склад с неприкосновенным запасом продовольствия, пробита левая цистерна для воды, полностью уничтожен носовой гальюн…

– Хорошо, что зенитки у осман стояли хоть и дальнобойные, но мелкокалиберные. Корпус же у нас стальной, как и палубные переборки, а самый нижний трюм отведен нами под склады и не содержит ничего важного – возможно, Олегу бы стоило себя похвалить за правильно выбранное судно и разумное использование его внутреннего пространства, но общая обстановка к длительному самолюбованию как-то не располагала. – Было бы днище «Тигрицы» деревянным, и нас бы основательно распотрошили, а так отделались выбитым зубом и кучей синяков, которые пусть и доставляют некоторые неудобства, но угрозы не представляют.

– Друзья, я должен сообщить вам пренеприятнейшее известие. Нас слишком избаловали численным превосходством противника, вкупе с его наплевательским отношением к боли, увечьям и потерям рядового состава, а то и собственной жизни. – Глубокомысленно заявил Стефан, наблюдая за тем, как десяток матросов с «Тигрицы» будто нож сквозь масло прорезают себе дорогу через изрядно поредевшую полусотню безуспешно пытающихся противостоять им солдат в красных стрелецких кафтанах, усиленных десятком кавалеристов, чьи лошади в данный момент испуганно ржали и носились туда-сюда, наплевав на поводья и мечтая оказаться как можно дальше от этого страшного места. Сквозь какофонию из брани, стонов боли и криков ужаса легко продирался пронзительный и предвкушающий волчий вой, от звуков которого с некоторыми из несчастных животных случилась не только паника, но и обильное расстройство желудка. А ведь оборотней-то прямо сейчас в команде не было! Просто какой-то опытный охотник весьма талантливо санитарам леса подражал. – Во-первых, после неоднократного лицезрения с близкого расстояния воистину катастрофического пиздеца нам теперь стало не так-то просто офигеть, знаете ли. А во-вторых, после многочисленных битв с армиями мертвых, демонами, потомками боевых чудищ Гипербореи и дисциплинированными донельзя солдатами армий Японии или Англии мы несколько отвыкли от битв с нормальными людьми, которые отчаянно не хотят умирать. И сию свою слабость мы невольно передали нашим отрядам, что стараются во всем походить на своих командиров.

– Стефан, ты зажрался, раз пытаешься принизить значение жаждущих человеческой крови орд монстров, не знающих страха и сомнений. А еще пьян как свинья! – Вынес Олег диагноз своему другу, который со счастливой улыбкой наблюдал с борта корабля за царящей у его подножия бойней. – Дай сюда бутылку! Я не знаю, что там такое налито, но если тебя начинает пробивать на философские диспуты всего-то с пары маленьких глоточков, то медицинский спирт по сравнению с этой отравой – кристально чистая водичка!

– Не отдам! – Толстяк обеими руками прижал к себе пузатый квадратный сосуд из рубиново-алого стекла с витым горлышком, этикетка которого выдавала французское происхождение.