Изменить размер шрифта - +
На Отдии моряки распрощались с полюбившимся им Каду. Все были сильно опечалены. Коцебу утешался тем, что Каду, столь многому научившийся на корабле, будет полезен соотечественникам, а там, в сыром и холодном для него Ревеле или Петербурге, верно, не долго протянет.

Покинув бриг, Каду явился на Отдии настоящим Крезом. Еще бы! Моряки одарили славного малого таким количеством вещей, что у островитян глаза разбежались. Коцебу тогда же подумал, что у Каду непременно будет произведено «изъятие» части сокровищ, и капитан, верный принципу святости частной собственности, задумал оградить богатства своего подопечного.

Перед отплытием брига, он велел собрать всех жителей острова, тех самых, что сидели теперь перед ним. Коцебу и натуралист Шамиссо съехали на берег. Жители уже собрались и обступили их плотным широким кольцом. Каду, надев в соседней хижине парадное платье — рубаху и соломенную шляпу, с саблей в руках, подошел к белым начальникам и сел подле них.

Важно помолчав и оглядев островитян, Каду заговорил медленно, с достоинством. Жители слушали, не нарушая тишины, испуганно поглядывая на страшное оружие Каду. Он же вещал:

— Великий «тамон» всех «тамонов» земли русской приказал, чтобы Каду остался здесь заботиться об оставленных русскими растениях и животных. Под страхом смерти никто не должен мешать мне. Каждый житель должен помогать и за это получит награду.

Произнеся речь, которой научил его белый покровитель, Каду умолк. Тогда заговорил сам Тотабу.

— Через десять месяцев, — покривил душой лейтенант флота, — к вам прибудет из России большой корабль. На нем привезут разные вещи для вас. Но если окажется, что растения и животные уничтожены, то виновных ждет смерть. Пусть никто не дерзнет обокрасть Каду или причинить ему какое-нибудь зло. И это преступление будет наказано смертью.

Пока он стращал островитян, сделалось совсем темно. В условленный час загремели пушки «Рюрика» и цветастым огненным веером в выси рассыпалась ракета. Туземцы оцепенели от страха. Вполне удостоверившись в могуществе белых людей, они поклялись исполнить все приказания Тотабу. Спектакль окончился.

Коцебу и Шамиссо пошли к берегу. Все население провожало их. Впереди, в длинной рубахе, в соломенной шляпе, с саблей на плече шествовал Каду. В руках туземцев, потрескивая, горели лучины, оранжевые отблески падали на лица, на прибрежный песок.

Так было на этом острове семь лет назад…

— А что же Каду? — спрашивает Коцебу семь лет спустя.

С Каду не случилось ничего худого. Он просто уехал на остров Аур. Ведь там он жил до путешествия на «Рюрике» со своим другом Эдоком. О, Каду будет в отчаянии, узнав, что Тотабу приходил на Отдию. А, может быть, Тотабу, погостив у них, отправится на Аур?

Нет, Коцебу не мог идти на Аур: был уже май, время тропического плавания кончилось; должно следовать в Петропавловск, а оттуда в Русскую Америку, в крепость Ново-Архангельск.

Ученые и штурманы завершили работы. Шлюп снялся с якоря. Глухо и монотонно забили барабаны. Печальная песня лилась над островом, песня о Тотабу, покидающем Отдию.

Коцебу же с грустью глядел на исчезающую землю. «Ужели, — думал он, — и этих добрых детей природы постигнет участь таитян, вымирающих под игом миссионеров?»

Постигнет!..

В девятый день мая 1824 года корабль капитан-лейтенанта Отто Евстафьевича Коцебу несся уже курсом норд-норд-вест, на Камчатку.

 

 

 

ДАЛЕКАЯ КРЕПОСТЬ

 

В исследовательской экспедиции главное — открытия. В служебном плавании — иное: навыки и выучка, обретенные экипажем. Кругосветный поход считался русскими (и не одними русскими) моряками превосходной школой мужества и мастерства.

Быстрый переход