— Все в порядке.

Я скосила глаза к переносице и представила, что затыкаю себе глотку пальцем. Конечно, она не могла этого видеть. Положила красную восьмерку на черную девятку и перевернула последние три карты. Ничего не получалось.

— Как дела? — спросила я, наверное, спустя микросекунду.

— Все хорошо, спасибо. А у тебя?

— Нормально. Господи, ты прочла мои мысли. Я как раз сняла трубку. Делала звонки все утро, и ты была следующей в списке.

Я часто использую слово «господи», когда вру без зазрения совести.

— Приятно слышать, — сказала она. — А я думала, что ты меня избегаешь.

Я засмеялась. Ха. Ха. Ха. — Вовсе нет.

Я собиралась отвертеться, но она взяла быка за рога. Оставшись без убедительных отмазок, я отодвинула карты и начала черкать в блокноте. Написала слово БЛЕВОТА и придала каждой букве объем.

Таша спросила: — Какое у тебя расписание на завтра? Сможем мы встретиться на час? Я все равно буду в Санта- Терезе, и мы можем пообедать вместе.

— Наверно смогу, — сказала я с осторожностью. — О какой работе идет речь?

— Лучше обсудим это при встрече. В двенадцать тебе подойдет?

— Звучит нормально.

— Прекрасно. Я закажу столик. «У Эмили на пляже». Увидимся там, — сказала она и со щелчком исчезла.

Я повесила трубку, отложила ручку и положила голову на стол. Какая я идиотка. Таша должна была знать, что я не хочу ее видеть, но у меня не хватило смелости это сказать.

Она меня выручила пару месяцев назад и, хотя я вернула деньги, я до сих пор чувствовала, что должна ей.

Может быть, я ее вежливо выслушаю, прежде чем отвергнуть ее предложение. У меня действительно есть другая работа в процессе. Я должна обеспечить две явки в суд для показаний под присягой в гражданском деле для адвоката со второго этажа в нашем здании.

Днем я вышла и потратила тридцать пять баксов (плюс чаевые) на приличную салонную стрижку. Обычно я использую маникюрные ножницы для своей непослушной шевелюры каждые шесть недель. Моя техника состоит в отстригании любой пряди волос, которая торчит. Должно быть, я чувствовала себя неуверенно, потому что обычно мне не приходит в голову платить деньги за то, что я прекрасно делаю сама. Конечно, мне говорили, что моя прическа выглядит как щенячья задница, но что в этом плохого?

Утро 8 января неизбежно наступило, и я нарезала по велосипедной дорожке, как будто за мной неслась стая собак. Обычно я использую пробежку, чтобы окончательно проснуться, обращаю внимание на погоду и на встречные формы жизни на берегу.

В это утро я была деловой, суровой, почти злобной в энергии, которую вкладывала в бег.

После пробежки, проделав утренние процедуры, я не пошла в офис, а осталась дома. Оплатила несколько счетов, навела порядок на столе, сунула белье в стиральную машину и поговорила немного со своим домохозяином Генри Питтсом, пока поедала его три свежеиспеченные булочки. Не то чтобы я нервничала.

Как обычно, когда вы ждете чего-то неприятного, кажется что стрелки часов прыгают сразу на десять минут. В следующий момент я стояла у зеркала в ванной, накладывая уцененную косметику, переживая вместе с Элвисом, который пел «It's now or never». Песня напомнила мне мои дни в старших классах, не самое приятное воспоминание, но все же забавное.

В те дни я знала о макияже не больше, чем сейчас.

Пришли мысли о новом наряде, но тут я провела черту, натянув обычные джинсы, водолазку, твидовый пиджак и ботинки. У меня есть платье, но я не хотела трепать его ради подобного события. Посмотрела на часы. 11.55. «У Эмили» недалеко, пять минут пешком.