Стивен Хантер. За день до полуночи
Если ты был при Ватерлоо, Если ты был при Ватерлоо, Не имеет значения, что ты делал, Если ты был при Ватерлоо.
От Издательства
Роман Стивена Хантера «За день до полуночи» продиктован заботой и болью того периода, который мы именуем «холодной войной». Однако перед нами не дидактическое повествование с обозначением Добра и Зла, а остросюжетный боевик, автор которого, умело закрутив действия, столь же умело и во многом неожиданно разворачивает их, увязывая драматургию построения с пластикой человеческих судеб. Безусловно, недоумение нашего читателя вызовут «советские страницы» книги. Но таково литературное и политическое видение их автора, и ломать его нам в угоду мы не вправе.
07.00
Ночью шел снег. Как обычно, где-то после трех Бет Хаммел проснулась, услышав торопливые шлепки босых ножек по деревянному полу. — Мамочка? Голос ее старшей дочери. Бин — этакое сокращение от Элизабет — было семь лет; прилежная ученица второго класса начальной школы, она с такой тщательностью вывела свое имя и оценки на списке рождественских подарков из каталога «Сирс», словно это было заявление для поступления в колледж. Бет тихонько повернулась, стараясь не разбудить спавшего Джека, и посмотрела в темноту. Дочь стояла так близко, что Бет почувствовала ее запах — теплый и свежий, как запах хлеба из печи. — Да, моя сладкая? — Мамочка, идет снег. — Я знаю. Вчера сказали, что будет снег. — Весь мир белый. Иисус любит мир, он сделал его весь белым. — Конечно, любит, сладенькая моя. Джек запыхтел во сне, открыл глаза, приподнял голову и хрипло пробормотал: — Тс-с, девочки! Снова откинулся на подушку и через несколько секунд уже спал глубоким сном. — Мамочка, можно к тебе? — Можно, радость моя. — Бет подняла одеяло, освобождая место для Бин, которая юркнула в постель и прижалась к матери. Девочка моментально притихла. Бет чувствовала, как бьется сердечко, поднимается и опускается хрупкая грудь ребенка. Нос у Бин, видимо, был забит, дышала она шумно, и Бет с тревогой подумала, как бы не проснулся Джек. Но он спал глубоким сном. Бет тоже задремала. Ей снились тропические пляжи, но уже через час или два другой топот, на этот раз более легкий, вывел ее из дремы. Это обнаружила снег младшая Филлис, которую все звали Пу. — Мамочка! — в радостном возбуждении прошептала Пу, дотрагиваясь до матери пухлыми пальчиками. — Мамочка, на улице все белым-бело. — Тс-с, я знаю, — прошептала Бет. Пу было пять лет, она ходила в детский сад, и ее волосики еще не начали темнеть, как у Бин. В своем сияющем нимбе Пу была просто прелестна и настолько же жизнерадостна, насколько серьезна была Бин. Но Пу была шумной, любила покомандовать, доставалось от нее и старшей сестре, а иногда и матери. Как и Джек, она не терпела возражений. — Мамочка, Иисус любит нас. — Да, любит, — снова подтвердила Бет. Какая странная связь — любовь Иисуса и снег. Об этом говорил детям учитель воскресной школы несколько недель назад, в ноябре, когда выпал первый снег. Пу запомнила его слова, но Бет не очень хорошо поняла, что они значат. — Мамочка, мне холодно. Я видела плохой сон. Можно мне тоже к вам? Джек как-то пошутил, что всю жизнь мечтал спать одновременно с двумя женщинами — теперь иногда ему приходится спать в одной кровати даже с тремя. — Да, только тихонько, — прошептала Бет. |
