— В получасе езды по дороге на Кэр-Гретну? — шепнул он.

Она кивнула и прошла мимо, не задерживаясь.

Кто-то за спиной у нее принялся насвистывать нехитрый мотивчик, и Бренна вдруг резко обернулась, узнав его. Пока застигнутая этой неожиданной реакцией Моргана приходила в себя, Бренна вглядывалась в заполнивших зал мужчин и женщин, но так и не увидела, кто же насвистывал эту так поразившую ее песню.

В чем дело? Моргана не привыкла еще, чтобы тело ее использовали против ее воли, да еще на людях, и требовала объяснений.

Сообразив, что своей реакцией она запросто могла выдать себя, Бренна поспешно отвернулась и поспешила к выходу, отчаянно стараясь не выдать охватившего ее волнения. Что-что, а эту песню она не спутала бы ни с какой другой: ее горланили оранжисты на своих ежегодных июльских маршах в честь проклятой битвы семнадцатого века. Проклятой и кровавой: ирландских католиков резали как свиней, травили собаками в полях; английские протестанты назначили даже призы за головы ирландцев на манер тех, что выдавались охотникам, предъявлявшим хвосты убитых волков…

И спустя четыре сотни лет оранжисты продолжали отмечать свою победу маршами по католическим кварталам — подобно американскому ку-клукс-клану они, ссылаясь на гарантированную законом свободу слова и собраний, щедро сыпали соль на раны своих излюбленных жертв. Каждый июль отмечался взрывом насилия и настоящими боевыми действиями между возмущенными католиками и неутомимыми в своем глумлении протестантами.

Нет, эту песню Бренна МакИген помнила даже слишком хорошо.

Тут и до Морганы дошел весь ужас, что испытала Бренна при звуках излюбленной мелодии Седрика Беннинга. Она не только постаралась успокоить ее, но и остановила первую же пробегавшую мимо служанку.

— Не скажешь ли ты, — негромко спросила она ее, — не пел ли при тебе кто-нибудь вот это? — И она едва слышно, чтобы их не слышал больше никто, напела мелодию.

Женщина удивленно покосилась на нее, но кивнула.

— Ну… да, поют, королева. Все менестрели поют ее последние пару дней. Ведь славная мелодия, разве нет? Я и сама несколько раз ловила себя на том, что напевала ее за работой. С нею вроде как и время быстрей летит.

— Да, конечно. Мне, видишь ли, просто любопытно стало: ведь я ее ни разу до этой недели не слыхала. Хорошо бы мои менестрели в Кэр-Бирренсуорк выучили ее. Спасибо. Пойду спрошу про нее рейгедских придворных музыкантов.

Один из менестрелей…

Неужели сам Лайлокен?

Возможно, и так, задумчиво согласилась Моргана. Однако при таком наплыве гостей в Кэрлойл как знать, кто, где и от кого впервые услышал это? Менестрели схватывают мелодии на лету, а потом их уже и не выкинешь из головы.

Что верно, то верно, невесело согласилась Бренна.

Моргана в задумчивости прикусила губу.

Скажи, твой безумец Беннинг тоже вселился в кого-то из окрестностей Кэр-Удея, как ты в меня?

Об этом Бренна еще не думала.

Вполне возможно. Да, наверное. Только я не знаю, на каком расстоянии это действовало. У нас не было возможности проверить это на опыте до того, как Беннинг убил бедного доктора Беккета.

Любопытно было бы, предположила Моргана, выяснить, кто находился тогда в Кэр-Удее, и сравнить этот список с теми, кто побывал в Кэрлойле на этой неделе.

Бренна с трудом удержалась от стона.

Да все, начиная с Арториуса, твоего свояка Анцелотиса и Медройта. И Ковианны Ним. И потом, мы не имеем никаких доказательств того, что пол хозяина обязательно совпадает с полом путешественника во времени. Беннинг мог вселиться в любого мужчину или женщину на несколько миль от Кэр-Удея. Господи, да ведь надо тогда учесть и всех слуг, что приехали с нами на юг, не говоря уже о катафрактах… Список рос с угрожающей быстротой.