— А куда пойдет корабль после того, как ты высадишь нас?

— В Танелорн, — спокойно ответил капитан. — У меня там кое-какие дела. Мы с братом перевозим грузы, пассажиры на борту — редкость. Теперь многие попытаются остановить нас, потому что боятся нашего груза. Опасность очень велика, но другого выхода просто нет — мы должны добраться до Танелорна во что бы то ни стало.

— Выходит, мы бились с Агаком и Гагаком не в Танелорне?

— Это был всего лишь отголосок сна о Танелорне, Элрик.

Мелнибониец понял, что больше от капитана ничего не добьется.

— Не больно богатый выбор: невесть зачем идти с тобой навстречу неведомым опасностям и никогда больше не увидеть свой мир или высаживаться на острове, населенном проклятыми и теми, кто за ними охотится!

Слепые глаза капитана уставились в сторону Элрика.

— Я знаю, — тихо сказал он. — Но, тем не менее, это лучшее из того, что я могу тебе предложить.

Вой, мольбы, вопли ужаса приблизились, но теперь они уже не сливались в многоголосый шум. Краем глаза Элрик заметил несколько рук с оружием, мелькнувших над водой; вода здесь имела неприятный красноватый оттенок, в пене волн то и дело показывались обломки корабля, потерпевшего кораблекрушение: изломанные шпангоуты, обрывки ткани, лоскутья флагов и одежд, обломки оружия и… трупы. Множество трупов.

— Но где же сама битва? — прошептал Блендекер, завороженный мрачной картиной.

— Она идет на другом плане, — отозвался капитан. — Эти обломки просто снесло из одного мира в другой.

— Так это потусторонняя битва?

Капитан снова улыбнулся.

— Я не всеведущ. Однако полагаю, что без вмешательства сверхъестественных сил дело не обошлось. Здесь, в морском бою, сошлись воины, по крайней мере, половины миров. Исход битвы решит судьбу многомерной Вселенной. Это есть — или будет — одна из решающих битв, которая определит и судьбу рода человеческого, и назначение человека в следующем Цикле.

— Кто же в ней участвует? — невольно спросил Элрик, хотя только что решил не задавать вопросов. — И ради чего они сражаются?

— Со временем ты, наверное, узнаешь и это, — капитан снова повернул незрячее лицо в сторону моря.

Блендекер принюхался.

— Гарь! Ну и вонь!

Элрика тоже беспокоил тошнотворный и все усиливающийся запах. То здесь, то там по воде перебегали сполохи пламени, в огне мелькали лица тонущих. Некоторые из них судорожно цеплялись за почерневшие обломки. Элрик с удивлением понял, что далеко не все лица здесь человеческие, хотя некоторое человекоподобие и объединяло их. Твари с бычьими и свиными мордами тянули руки к Черному Кораблю и жалобно взывали о помощи, но капитан не обращал на них внимания, и штурман ни разу не изменил курс.

Огни распались, и вода зашипела. Дым смешался с туманом. Элрик, прижав рукав ко рту, радовался про себя, что туман и дым заволокли гиблое место. Трупы на воде все больше напоминали ему рептилий, чем людей: из бледных, как у ящериц, распоротых животов вытекала какая-то тягучая жидкость. Уж, во всяком случае, это была не кровь.

— Если это и мое будущее, — заявил Элрик капитану, — то я предпочитаю остаться на борту.

— У тебя, как и у меня, есть долг, — тихо отозвался тот. — Будущее требует служения не меньше, чем прошлое и настоящее.

— Я плюнул на свой долг перед Империей, потому что искал свободы, — сказал альбинос. — И теперь мой долг — только свобода.

— Нет, — пробормотал капитан. — Так не бывает.