Сперва Стэси счел это гнусным дамским кокетством и пустил в ход медовый, с горчинкой, тембр голоса:

– Так, значит, для вас это была лишь игра, которая, однако, погубила меня, разбила мне сердце! Я влюбился в вас, и вот, увы, я у разбитого корыта!..

Ее ответ был обескураживающим:

– Не так-то вы у разбитого корыта, ежели у вас в запасе имеется и та девчонка, что поклонилась вам с экипажа на Чип-стрит! Небось вы ее окручивали до моего приезда в Бат, и очень успешно!

Стэси больше был поражен ее тоном, чем словами. Он успел приготовиться к тому, что рано или поздно миссис Клапхэм узнает – стараниями местных кумушек – насчет его интрижки с Фанни. Но вот к такому ее тону, к такому вызывающему поведению он не был готов. Миссис Клапхэм казалась ему непроходимой провинциальной простушкой, а теперь вдруг в голосе ее зазвучали жесткие нотки, а взгляд сделался проницательным… Стэси решил, что дамочка просто ревнует.

– Как, вы говорите о Фанни Вендовер? Помилуйте, она же еще гимназистка! Нэнси, Нэнси, за кого вы меня принимаете?! Ей же всего лет семнадцать – или сколько там!

– Тем более вам должно быть стыдно – малолеток охмурять! – заявила она.

– Ну что вы, я ведь только слегка с ней флиртовал – знаете, так, легонько, как с ребенком… Она ведь и есть ребенок! Я же говорил, говорил, что эти мерзкие местные сплетницы не дадут нам покоя здесь, в Бате!..

Стэси грациозно опустился на одно колено и ухватил миссис Клапхэм за руку – нежно, но цепко.

– Ах, милая Нэнси, у меня было в жизни множество флирта, но до сего дня я ни в ком не нашел настоящей любви! – слегка подвывая, нараспев произнес Стэси.

– Этого добра вы и во мне не найдете! – отрезала миссис Клапхэм. – У меня этих самых флиртов тоже была куча, но только нет ни малейшего желания обзаводиться супругом, тем более этаким придурком! Встаньте с колен, что вы тут Ромео передо мной разыгрываете!

– Я знаю, что я вас недостоин, но мне казалось, что вы были неравнодушны ко мне! – продолжал Стэси гнуть свою линию, в ужасе чувствуя, что ситуация оборачивается не в его пользу.

– Да ладно вам заливать, вставайте с пола! – совершенно неромантично прервала его вдовушка, выдергивая у него свою руку.

Стэси чуть не свалился на пол, потеряв равновесие от этого рывка, и выглядел очень глупо.

– Не могу поверить, – сказал он с поэтической обидой в голосе, – что вы играли мною, моей любовью! Не верю, что вы так бессердечны!

– Ишь ты, поверить он не может! – бессердечно усмехнулась миссис Клапхэм. – Послушайте, что я вам скажу, мистер квартирант Каверли! Нечего вам толковать насчет сердец, вы не по этому делу проходите, ясно? Мы с вами пофлиртовали, оно и хватит. Подумать только, девочку семнадцати лет вздумали окручивать! Могу поклясться, что за ту девчонку давали хорошее приданое, вот в чем все дело!

Может быть, я выражаюсь не как леди, и за это заранее извиняюсь, – добавила миссис Клапхэм, – но вы, кажись, из тех, что женятся хоть на козе ради ее молока!

Стэси, побелев от удивления и гнева, открыл рот, но подходящих слов не нашел, поэтому повернулся и вышел вон и лишь на лестнице вспомнил, что рот можно и закрыть.

Стэси Каверли был не из чувствительных. Все с него сходило как с гуся вода. Ледяные колкости и угрозы мистера Вендовера были для него не больней булавочного укола. Однако Вендовер, как бы то ни было, говорил с ним как джентльмен. Но до сего времени ему не приходилось сталкиваться с такой откровенной и грубой вульгарностью, которая так и перла из миссис Клапхэм. Прошло немало времени, прежде чем он оправился от оскорбления.