Улыбка на его губах погасла.

– Ну что ж, я понимаю, в чем дело… Смелость все-таки оставила тебя, и ты вовсе не любишь меня так сильно, как я думал…

– Нет, нет, клянусь тебе, нет! Просто нам нельзя тут разговаривать!

– Но – где же тогда?

– Ой, ну я не знаю!

Фанни с ужасом увидела, как он хмурится, и торопливо продолжила:

– Завтра в саду! В два часа! Тетя Селина будет в это время в постели, а Эбби всегда навещает старую миссис Нибли по пятницам, и я смогу встретиться с тобой так, чтобы миссис Гримстон не узнала… А теперь – ни слова больше, Эбби на нас смотрит!

Фанни повернулась прочь. Боль в голове нарастала волнами, так, что девушка почти теряла сознание. Она на кого-то наткнулась:

– Ой, простите, пожалуйста!

Чья-то ладонь легла ей на плечо.

– Фанни! Что с вами? Вы больны!

Это был Оливер Грейшотт.

– Ах, это вы! – воскликнула Фанни, благодарно приникая к его руке. – Но я не больна. Просто голова болит – ужас как!

– Вам надо лечь в постель, – обеспокоенно заметил он.

– Ну что вы, как можно? Я поломаю всю вечеринку!

– Вовсе нет. Никто даже не заметит, если вы пойдете к себе в спальню. Наверно, у вас мигрень, у меня у самого такое бывало, и я знаю, что лучше всего при головной боли прилечь. Может быть, мне найти Лавинию, чтобы она вас проводила?

– Нет, ради бога! Мне не так уж плохо ! Няне лучше знать, что делать… Только не говорите моим теткам ничего, а то они перепугаются!

– Ну конечно.

Оливер проследил, как Фанни вышла из залы, а затем подошел к своей матери, которая беседовала с Кэнон Пинфолд. Улучив минутку, он шепнул матери, что Фанни ушла с сильной головной болью, но предупредил, чтобы мама никому не говорила. Миссис Грейшотт заверила сына, что скажет только Эбби, потому что совершенно уверена, что та ничуть не будет тревожиться.

– Она мне сама сказала, когда я заметила, что Фанни плохо выглядит: наверно, говорит, у девочки болит голова, да только глупышка никак не хочет в этом признаться.

Со своей стороны Эбби выразилась так:

– Действительно, я видела, как Фанни уходила, и очень благодарна Оливеру, что он ее отправил. Я зайду к ней в спальню попозже, когда поднимусь наверх, а до того, думаю, о ней позаботится миссис Гримстон. Назавтра она поправится.

Но Эбби ошибалась. На следующее утро она еще пила в постели горячий шоколад, когда явилась миссис Гримстон и виновато попросила Эбби подняться и посмотреть Фанни как можно скорее.

– Я сразу так и подумала, мисс, – заметила миссис Гримстон с оттенком удовлетворенности. – Нет уж, сказала я себе самой, когда только увидела девочку, нет уж, это не просто головная боль! Это, прости Господи, грипп! Вот что это такое! Он и есть, мисс Абигайль, можете убедиться! И на вашем месте, мэм, я бы немедля послала за доктором, все-таки он иногда случайно угадывает, что прописать больному… Девочка вся горит, тут уж впору думать, не корь ли у нее…

– Конечно нет! – решительно заявила Эбби, вставая. – Уверена, что это просто грипп, ничего более.

– Дай-то бог, да только девочка все утро жаловалась, что горло болит… – хлопотливо молвила миссис Гримстон.

– Все правильно, – кивнула Эбби. – Точно так же было и со мной, когда я в прошлом году лежала с гриппом.

Продолжая свои аргументы против оптимизма Эбби, миссис Гримстон проворчала:

– Ежели это и грипп, тогда надо постараться, чтобы мисс Селина не заразилась!

– О нет, только не это! – испугалась Эбби.