Глава 12. ОРГАНИЗАЦИЯ

Назара похоронили по всем правилам, с пышностью, на которую могли претендовать только первые лица города.

Предварительное расследование не дало ровным счетом ничего. Свидетельница – девица, которую Назар оставил в баре, – ничего определенного сказать не могла. Она не запомнила никаких особых примет, а то, что преступник был высокий и светловолосый, следствию мало что давало. Любому оперу было понятно, что подобные убийства либо раскрываются по горячим следам, либо, как правило, превращаются в так называемые «висяки».

Оставалось огромное наследство Назара, на которое претендовало несколько авторитетов, но пока никто не знал, кто именно займет кресло смотрящего района. Подобная заминка беспокоила оперативников – неопределенность в столь важном деле могла вызвать очередную волну разборок. Лучше всего иметь дело со старой, проверенной клиентурой, потому что едва ли не на каждого авторитета имеется досье со всеми подробностями биографии. Хуже всего, когда лидером становится новичок. Обычно такие выскочки действуют предельно жестоко, чтобы в кратчайший срок завоевать как можно больший вес.

Колян свернул с проспекта на узенькую тенистую улочку. В лабиринте двухэтажных домов жил его старинный приятель Федька Угрюмов, или просто Угрюмый. Они знали друг друга с детства, некогда занимались в одной спортивной секции, а повзрослев, частенько отрабатывали приемы на одиноких прохожих в глухих переулках города.

– А он дома? – поинтересовался Хорек.

– Да. Мы с ним созванивались, но, сам понимаешь, не рассказывать же ему о наших планах по телефону.

– Верно.

Хорек ловил себя на том, что после случившегося в кафе не смеет смотреть в лицо Коляну. Так более слабый самец опасается встретиться взглядом с вожаком стаи, чтобы не навлечь на себя его гнев. Хорек испытывал перед Коляном почти животный страх, и, если бы тот приказал ему удавиться, Хорек вряд ли посмел бы возразить. За прошедшие три дня Колян успел переговорить с двумя десятками парней. Большинство из них он знал с детства – с одними жил рядом, с другими занимался в секции, с третьими учился в одной школе. Ему никого не пришлось уговаривать – достаточно было обрисовать в общих чертах ближайшие перспективы: дорогие машины, красивые девочки, куча денег. У парней, уставших от безработицы и безденежья, алчным блеском загорались глаза.

Однако предстоящий разговор обещал быть более серьезным. Конечно, на Угрюмом свет клином не сошелся – пройдет немного времени, и закалится даже самый невинный из избранных, – но присутствие Феди добавило бы организации прочности и солидности. Угрюмый не входил ни в одну районную группировку, но это обстоятельство не уменьшал его авторитета. Благодаря независимости Угрюмого группировки частенько привлекали его на роль третейского судьи.

Федя Угрюмов жил в одном из уродливых домов послевоенной постройки, образовывавших маленький темный дворик. Создавалось впечатление, что даже утром здесь не бывает света.

Из подъезда вышел здоровенный парень с добродушной улыбкой.

– Из окна тебя увидел, – протянул он руку сначала Колину, а потом Хорьку.

– Может, в хату пойдем?

– А кто у тебя?

– Да баба моя и матушка.

– Не стоит женщин беспокоить. У них ведь всякий вечерний гость вызывает тревогу. Давай лучше переговорим здесь.

– Давай. Я слышал, Колян, что ты банду собираешь, – бесхитростно заулыбался Угрюмый. Он был прямой противоположностью своему прозвищу и никогда не упускал возможности позубоскалить.

– Откуда тебе это известно? – насторожился Колян.

– Ведь не на острове живу. Молва ходит.

– Только я тебе хочу сказать, что собираю я не банду, а ор-га-ни-за-цию, – веско сказал Колян.