- Ну, братцы, зададим жару немчуре? - улыбнулся сквозь силу капитан, поглядывая из-за пулемета на засевших у соседних окон солдат.

- Уж попомнят нас, - кивнул фельдфебель.

- Что ж…Эх, пляши мазурку, кадет! - и Зайончновский открыл огонь из пулемета.

Немцы теперь шли медленно, стараясь не лезть на рожон, не подставляться под пули. Подобрались к самой двери, оставив трупы на брусчатке улицы. Граната, кинутая сверху, из окна, стукнулась несколько раз о камни мостовой - и разорвалась под ногами германских солдат, готовых уже ворваться в дом.

Это был уже одиннадцатый сорванный штурм. Следующий, двенадцатый, должен был стать последним.

- Не доживу до победы, - Зайончновский взвесил в руке браунинг. Ногой отбросил в сторону стрелянные гильзы, усеявшие пол под "максимом". - С другой стороны, не придется надевать те жуткие стрелецкие кафтаны и в таком виде пройтись по европейским столицам. Засмеяли бы!

В ответ - молчание. Выжившие солдаты во все глаза смотрели на улицу. Капитан пожал плечами и прильнул к оконной раме. Стекло давным-давно разбилось, еще во время первого штурма, норовя осколками порезать Зайончновского.

Германцы спешно уходили прочь. Перегруппировывались? Решили обойти дом? Заманивали в ловушку? Зайончновский решил, что это все-таки очередной маневр германцев, и противник всего лишь милостиво предоставил лишние минуты или часы жизни гарнизону дома.

- Сейчас бы в вист. Или мазурку станцевать на балу в Риге. Там такие балы задавал градоначальник! Эх, вот это было времечко! - улыбался безусый Зайончновский, поглаживая трехдневную щетину. Времени побриться за последние дни не выдалось.

А враг все не возвращался и не возвращался. Капитан посчитал это чуть ли не личным оскорблением и послал одного из рядовых, более или менее знавших город, к соседним отрядам. Мало ли? Вдруг где-то нужна помощь? Или патроны можно раздобыть…

"Гонец" вернулся минут через сорок, всем своим видом показывая, что случилось что-то невероятное. Услышав последние новости, Зайончновский хлопнул себя по лбу, рассмеялся - и поклялся, что все-таки наденет проклятый кафтан на параде в Берлине…

Десятая русская армия вела затяжные бои с Двенадцатой германской южнее Вильны на берегах Немана. Германцы направили отсюда несколько полков к Митаве и Двинску. И так бы бои шли и шли, если бы не неожиданная помощь Конармии. Врангель, решив, что еще несколько недель рейда по тылам -и его кавалеристов окружат или возьмут голыми руками (все острее вставала проблема с патронами) - двинулся на северо-восток. Форсировать Буг удалось северней Брест-Литовска. Просто все переправы южнее были или уничтожены самими конармейцами, или заняты германскими частями. По пути Врангель все так же совершал дерзкие атаки на железнодорожные станции и мосты, и где-то под Гродно узнал о наступлении Десятой армии. В голове Петра Николаевича родился дерзкий план: ударить в тыл немецким частям и под шумок прорваться к своим. Проще всего это было сделать в районе южного Немана. Переправа, неожиданный, молниеносный удар по штабам и какому-нибудь участку фронта, прорыв - и возвращение домой после целого ряда блестяще выполненных операций. Изначально планировался выход где-то на Юго-Западном фронте, но Врангель решил, что план - это одно, а реальность - совершенно другое.

Взяли по пути железнодорожную станцию, которая обошлась большой кровью: городок оборонял немаленький, в три сотни штыков, германский гарнизон. Выяснили, что на север постоянно уходят резервы и только-только с позиций Двенадцатой германской армии перебросили крупные части. Больше медлить было нельзя.

Перед боем, верстах в пятнадцати от фронта, Врангель дал отдых Конармии. Посчитали патроны, разделили примерно поровну между оставшимися в строю людьми.