— Послушайте, Холман, — его голос чуть слышно дрогнул, — чтоб мне провалиться ко всем чертям, если я понимаю, что вы несете, да меня это и не колышет. От вас нужно одно: позвонить Кендаллу и передать, что я велел, вот и все! — И он торопливо повесил трубку.

Не успел я отойти от телефона, как весьма острый носок туфельки судорожно взвился в воздухе и весьма чувствительно врезался мне в мягкое место. Обернувшись, я узрел вежливую улыбку Сэнди Гиббс.

— Теперь мы квиты, — объяснила она довольным голосом. — Вы можете съесть свои сандвичи на кухне.

Я догнал ее у кухонной двери, обхватил за шею руками и уже совсем было собрался придушить, как вдруг мой нос почуял на редкость приятный запах. Я глянул через плечо девушки на стол и мигом отпустил ее шею.

— Бифштекс? — промурлыкал я. — И жареный лук?

— Я уже поела, — засмеялась она. — Вся беда в том, что стряпаю я слишком вкусно, а потому не могу удержаться и тут же принимаюсь за еду. Но я составлю вам компанию за столом, а вы, как и обещали, все мне расскажете.

— Договорились! — воскликнул я и так поспешно бросился к столу, что едва не растянул сухожилие.

Этак минут через двадцать я пребывал в блаженной расслабленности, поскольку готовила мисс Гиббс на самом деле превосходно. Сэнди внимательно выслушала всю историю, немного подумала, хмуря брови, потом спросила:

— Так вы считаете, что инициатором шантажа была Хелен Кристи?

— С чего вы взяли?

— Я слышала все, что вы говорили Боулеру, по телефону.

— Я выпустил стрелу вслепую, надеясь, что какую-нибудь цель она непременно найдет.

— Вам надо выпить, — холодно заметила девушка. — Еда притупила ваши мыслительные способности.

Мы вернулись в гостиную. Пока я наполнял бокалы, Сэнди вновь уютно устроилась на кушетке. Я принес выпивку и сел рядом. Девушка рассеянно взяла у меня из рук бокал, продолжая о чем-то сосредоточенно думать.

— Нет, не сходится, — наконец пробормотала она. — Окажись убийцей Боулер, шантажировать Кендалла было бы для него слишком рискованно.

— Да, он не мог знать наверняка, что Кендалл не расскажет обо всем полиции, — согласился я. — А сделать это — все равно что доставить Боулера на блюдечке с голубой каемочкой прямиком в газовую камеру.

— Но раз уж вы об этом подумали, — сердито спросила она, — зачем спрашивали Боулера, не убил ли он ее, чтобы забрать все себе? — Лицо мисс Гиббс скривилось, как от боли. — Можете не отвечать. Стрельба из лука наугад и прочая ерунда...

— У нас обоих был длинный, утомительный день, — миролюбиво заговорил я. — Почему бы нам не позабыть на время про шантаж и убийство и просто не доставить себе удовольствие?

— Я уже сыта по горло удовольствиями в вашем вкусе, Рик Холман! — Она поморщилась. — Мне все еще больно сидеть...

— Это не совсем то, что я имел в виду, — откровенно признался я.

— Ну... — В серых глазах блеснул огонек любопытства. — Но что же тогда?

Я одарил Сэнди неотразимой улыбкой:

— Вот мы здесь сейчас вдвоем, и...

— Так вы об этом удовольствии? — В ее голосе зазвенела целая куча льдинок. — Сперва вы предложите выпить еще по капельке, я скажу, что мне пора идти, а вы начнете возражать — еще, мол, детское время, до ночи далеко. Потом — пару-тройку бокалов спустя — вы заявите, что на улице холодно и темно, а потому мне следовало бы остаться.