А веснушчатая Салли тем временем все щелкала и щелкала затвором фотоаппарата.

Марго вырулила на Оксфорд-стрит и тут же застряла у светофора. Бросила быстрый взгляд на часы. Ничего, она как раз успеет.

Радио тем временем блеяло на интересующую ее тему.

— Сегодня в галерее Карло Романи, что на Оксфорд-стрит, открылась первая персональная выставка работ получившего в последнее время широкую известность фотохудожника Грегори Мортимера. Напомню, что он немало позабавил публику серией фото на тему лондонской «подземки», причем я имею в виду не только метро, но и мир андеграундной моды, В объектив его камеры попали и сногсшибательная Снуки, и обворожительная Кайли Миноуг, и никому не известный мальчик, поющий дуэтом с фокстерьером на станции «Уайтчепл», кстати, моя любимая фотография, да простят меня вышеупомянутые уважаемые дамы! Очень рекомендую посмотреть, — соловьем заливался ведущий, — и поторопитесь. Выставка продлится всего неделю.

У входа в галерею Марго притормозила и бросила машину на парковщика, специально нанятого для этой цели. Надо отдать должное Грегу: уж если он за что-то берется, то всегда делает это стильно.

Не успела Марго ступить на тротуар, как ее тут же облепили со всех сторон папарацци. Вспышки камер прямо в лицо, маячащие перед носом микрофоны и диктофоны, напористые, балансирующие на грани приличия вопросы. За последние полгода она ко всему этому привыкла, научилась не раздражаться.

— Мисс Сомерсет, можно ли сказать, что вы поклонница Грега Мортимера?

— Да, и абсолютно во всем, что он делает.

— А Сандра не ревнует?

— Спросите у нее. — Марго ослепительно улыбнулась прямо в камеру.

— Успех сборника статей Алека Финчли с вашим предисловием был предрешен, — пророкотал у нее над ухом красивый баритон. — Как по-вашему, ждет ли та же судьба вашу книгу о муже?

Впечатляющий голос, подумала Марго. Сказал, как погладил. Она подняла глаза на обладателя необычного голоса. Ей понравилось то, что она увидела. Ироничный, но в то же время теплый прищур карих глаз, красиво очерченные губы, решительный нос, что называется с характером, курчавая каштановая бородка. Неужели еще один журналист в ее жизни?

— А знаете что, — сказала Марго весело, — оставьте мне ваш номер телефона. Когда рукопись будет готова, вы будете первым читателем и ответите на собственный вопрос. Идет?

— Идет.

Он протянул ей визитку, которая тут же перекочевала в карман ее пальто. Марго заторопилась к входу, унося с собой теплое, волнующее пожатие его руки.

В галерее яблоку негде было упасть. Бросив пальто на руки швейцару, Марго устремилась в зал, по дороге прихватив с подноса подвернувшего официанта бокал шампанского.

Она успела заметить много известных лиц. Присутствие этих людей свидетельствовало о настоящем профессиональном успехе Грега, а не о сиюминутной тусовочной шумихе. Записные тусовщики здесь, конечно, были и, как всегда, в большинстве, но не они делали погоду. Марго выделила из толпы редакторов нескольких влиятельных журналов, троицу маститых художественных критиков и владельцев двух самых крупных рекламных компаний, не говоря уже о телевизионщиках и представителях шоу-бизнеса.

Грега Марго заметила сразу. Его красивая голова заметно возвышалась над толпой. Марго поймала его взгляд и отсалютовала бокалом.

— Синьорина Сомерсет! Маргарита!

Марго оглянулась. Карло Романи, владелец галереи. Маленький круглый итальянец неопределенного возраста с лысеющим яйцеобразным черепом и тонкими черными усиками над верхней губой.

— Какой успех! Марвейозо! Просто великолепно!

Марго не смогла удержаться от улыбки. То, что она слышала сейчас, — буйную, пряную смесь английского с итальянским, — Карло называл «тусовочный говор».