Неспроста многие из рабов, сняв с запястья или с шеи клейменое железо, оставались трудиться здесь же: места для домика с крохотным участком в окрестностях некогда Мертвого города хватало для любого, а что там обещала родная, ныне разоренная сторона, было известно только богам.

Только в границах самой Суйки никто не желал селиться. Пусть и не слишком верили бывшие иноземцы страшным рассказам бывалых сайдов о Мертвом городе — поганой и опасной нечисти, ходячих мертвецах, но всякому бывало тяжко за черной линией, выплавленной в земле: побаливала голова, сердцебиение усиливалось, кому-то и призраки чудились, так что даже рабы старались на ночевку уходить за пределы города. Потому и работы шли не так быстро, как хотелось конгу, хотя почти во всех подземельях кирки стучали уже по скальной подложке города.

Впрочем, Дампа подобные заботы не слишком занимали. Он твердо верил словам своего предшественника, что если извлечь из оскверненной земли все кости и сжечь их, а пепел захоронить по старому обряду — то есть развеять его над волнами, прося заступничества у морских богов, — то и тягость Суйки должна развеяться. Очисткой изнанки будущего города занималась немалая часть работяг: просеивался каждый ком земли, каждая лопата сухого песка, каждая горсть тлена. И отправлялись камень к камням, мусор к мусору, а кости на берег, где днем и ночью горели огни, стучали каменные дробилки и стояли ладьи, принимающие на борт пепел. Вдобавок не меньше десятка лучших храмовых магов бродили по каменным лабиринтам и принюхивались, прислушивались к древнему колдовству, да разбирали каждое слово из тех, что были высечены на камнях или отлиты в металле. Чего уж говорить, что все ценные находки, начиная от простых монет и заканчивая барельефами и статуями, отправлялись после долгих обрядов очистки в новый дворец конга в Скире. Работы обходились дорого, и каждая монета, каждая ценность тут же шли в дело.

Часть из тысяч тружеников была занята на строительстве, часть уничтожала белые скалы, распиливая на камень, но подавляющее большинство их трудилось в бывшей Проклятой пади.

Давно уже потеряли черный цвет некогда пропитавшиеся колдовским заклятием камни. Давно уже были разобраны склепы и извлечены из них кости, которые оказались древнее прочих останков и почти полностью превратились в прах. От храма, когда-то прикрывавшего тайну пади, вовсе ничего не осталось, только возносились к выцветшему небу две скалы, к которым запретил прикасаться еще великий маг Ирунг. Теперь рабы ковыряли саму твердь, с каждым ударом кирки приближая тот день, когда волны теплого моря снова хлынут в оставленный тысячи лет назад пролив, начисто смоют древнюю пакость и превратят уже не Суйку, а Айсил в неприступный остров.

Дамп гордился выпавшей долей. Он не был уверен, что увидит Айсил процветающим, но не сомневался, что пройдет по его улицам, а еще раньше проплывет в ладье вокруг суйкского холма, потому как работы оставалось на год-другой. Глубина будущего пролива выходила не меньше двадцати локтей, а местами и вдвое больше, ширина от двух сотен шагов до тысячи, а быки двух будущих мостов, что должны были соединить в одну линию Борку, Айсил и Скочу, уже подбирались к закруглению прочных арок.

«Проплыву в ладье и сам не поверю, что некогда посуху на коне разъезжал!» — подмигнул восходящему Аилле Дамп, когда вдруг заметил впереди странную троицу.

Никого не могло быть в этой части пади. Давно уже работы шли у моря по обеим будущим протокам — дно углубить на пять локтей, да разбивать, разбивать понемногу нанесенные временем, водой и ветром перемычки, что отделили сначала соленое озеро, а потом и Проклятую падь от забывшего о ней моря. Да и подходы к Суйке извне охранялись, чтобы отпугнуть любителей побродить по развалинам. Никого не могло быть среди вычищенной от руин ложбины, но навстречу Дампу шли трое. И шли от двух скал, что торчали на ровном месте, казались единым монолитом, хотя и походили на два прорвавшихся сквозь каменную твердь указующих перста.