— А она случайно не говорила, где собирается остановиться в Сент-Пите? — спросил он.

— Представьте себе, говорила, — ответила миссис Харди, да благослави Господь ее добрую душу. — Она собиралась остановиться у женщины по имени Люсиль Шварц. У меня и адрес записан, сейчас принесу.

Едва успев принять информацию, переданную Мэтью каким-то полицейским с севера по телефону, Уоррен и Тутс незамедлительно приступили к действиям. Они проверили по справочнику адрес и тут же установили номер Люсиль Шварц — единственный, что был зарегистрирован на данные имя и фамилию. В подобных случаях всегда лучше, когда женщине звонит другая женщина. Если б из Калузы позвонил мужчина, причем незнакомый, сразу начинаешь думать, что это какой-нибудь насильник или грабитель. Зато когда звонит женщина, есть шанс, что состоится приятная маленькая беседа. Но сперва Тутс хотелось бы убедиться, что она действительно говорит с мисс Люсиль Шварц.

— Миссис, — поправила ее женщина.

— Простите, миссис Шварц. Известна ли вам женщина по имени Холли Синклер?

— Да, конечно, известна. Хотя не могу утверждать, что родилась она под тем же именем.

— Простите, не поняла? — пискнула Тутс.

— Она поменяла имя, когда занялась шоу-бизнесом. Это не настоящее ее имя.

— Теперь понятно… — протянула Тутс. — А какое же настоящее?

— Она всегда говорила, что настоящее ее имя для актрисы не годится. Тогда я ей и говорю: «А как насчет Сигурни Уивер?» Чем плохое имя для актрисы? Или же Гвинет Палтроу? Как тебе это, а? Палтроу! Одно это Гвинет… о, Бог ты мой! Но она не слушала. Заявилась сюда в декабре, сказала, что жила на севере под именем Холли Синклер и что отныне будет жить именно под этим…

— Ну а как ее настоящее имя?

— Или, скажем, Винона Райдер! Винона… в этом определенно что-то есть!..

— А откуда вы ее знаете, миссис Шварц?

— Что это значит, откуда знаю?!

— Да, где вы с ней?..

— Да она моя дочь! Откуда я ее знаю, это надо же!..

— Простите, но я и понятия не имела…

— Вам и в голову не приходило, верно?

— Да, мне никто не говорил… и как-то в голову не пришло. А кстати, нет ли ее сейчас рядом, а?

— О, нет. Сожалею, но нет. Уехала в Калузу. Уж больше недели назад.

У Тутс даже ушки поднялись, прямо как у койота.

— А вы, случайно, не знаете, где она остановилась в Калузе?

— Почему же не знаю… У Питера. Это ее так называемый дружок. А вы по какому вопросу звоните? Насчет работы в театре или в кино?

— Как фамилия этого Питера? — спросила Тутс.

Окна в конурке на первом этаже дома номер 6412, что на Пеликан-Уэй, затенялись лесенками и подвесным подобием металлической палубы, по которым обеспечивался доступ в комнатки на втором, и последнем, этаже. Вообще, все это обшарпанное и жалкое сооружение напоминало дешевый мотель, что и неудивительно — ведь именно из мотеля его перестроили лет тридцать тому назад. Стены из шлакоблоков выкрашены в странный лимонно-зеленый цвет, окна прикрывают алюминиевые жалюзи. Питер Донофрио проживал в номере 27 на втором этаже, окна там выходили на улицу. Гутри с Уорреном поднялись по ступенькам на «палубу» и подошли к двери из металлической сетки, выкрашенной в белый цвет. Внизу дверь крепилась на раме из толстого куска дерева, верхняя ее половина состояла из какой-то драной картонки. Толкнув ее, они оказались в отсеке, куда выходила еще одна дверь — деревянная и выкрашенная в тыквенный цвет, но краска осыпалась с нее хлопьями.