Был запущен процесс перемен, при котором некоторые люди, благодаря умениям и связям, начали зарабатывать большие деньги. Огромные. Половина кооператоров и разных АО или как они назывались, забыл, работала на базе Домов творчества, курируемых комсомолом и партией. Естественно не вообще организациями, а очень конкретными людьми, с которыми делились и которые прикрывали. Деньги — эта та же власть. Совсем не зря вся собственность была государственной. Теперь все хотели получать большие деньги. Часть власти уплывала, в том числе на взятки ментам и гораздо выше тоже. Интересантов была масса. Удержать это в русле можно было только при возможности давления сверху. Чтоб знали кто хозяин. Но именно сверху и хотели перемен, при которых они захапают большой кусок.

Из той ситуации, для сохранения СССР, было только два выхода. Один хорошо известный — сталинский. Всех возражающих расстрелять. Оставить только исполнителей. Воспитывает приспособленцев. Начальству возражать ни-ни. Любым способом добиваться выполнения указания. Хорош, только когда бояться. С ослаблением страха начинают на местах для себя стараться.

Есть второй. Тянуть в элиту не по анкете (происхождение, национальность, партийность и прочее) и правильным высказываниям на партсобрании, а по делам. И поощрять не должностью в номенклатурном списке, а материально. Только для этого требуется ломать всю систему. Способ, кстати, тоже имеет массу недостатков.

Отсюда вывод — пойти к Андропову, даже при условии, что он нас выслушает, а не запрет в психушку моментально — это просто законсервировать ситуацию еще лет на двадцать. Потом может рвануть еще серьезнее. И это при условии, что генерал КГБ, через десяток лет, продающий все подряд в стране направо и налево, просто не пожелает воспользоваться полезной информацией самостоятельно, вручив нам по пуле в голову. Он что, сегодня пламенный коммунист, с идеалами? Нет. Просто как появилась возможность все это дерьмо вышло наружу. А оно и раньше было. Поэтому, даже не заикайся про эти глупости. Что будет, то и будет. Спасать мы будем исключительно себя. На всех вообще, мне в высшей степени наплевать. Думать нужно о людях возле себя. Очень конкретных людях.

— Допустим, ты прав.

Андрей остановился и подозрительно уставился на брата.

— Я не спорю, — быстро сказал тот. — Лезть в политику двум парням, один из которых автомеханик, а другой только что закончил школу — чистой воды самоубийство. Но есть у этих мыслей интересный момент. Не спасая страну, а нам это, допустим, не под силу, можно спасать людей. Можно подкидывать информацию об особо неприятных вещах. Тех же Чернобылях или прочих катастрофах. Сорок раз перестраховавшись, чтобы на тебя не вышли. Заметь, я собираюсь поступить как нормальный человек. Не пламенный комсомолец. Разницу сечешь? Если по-умному предупреждать — то толк может выйти. "Из услышанного мною случайно разговора — во время планирующегося на 26.04 эксперимента, некоторые из участников стремятся провести диверсию с целью разрушения реактора". И подробности о методах… Чисто по жизни мне приятно спасти сотни, если не тысячи людей. Они мне никто, но если можешь выручить — помоги. Я так думаю.

— Совесть — это прекрасно, — задумчиво сказал Андрей, двинувшись дальше по улице Красноармейской.

Павел последовал за ним, дожидаясь продолжения. Уж он-то прекрасно знал, что брат не способен на философские раздумья, но что касается практической стороны жизни, любому академику даст изрядную фору. Именно потому что смотрит на все без глубоких заходов, вооруженных цитатами из мудрецов, а реально смотрит на окружающий мир.