«Стреляй, сопляк! Наслаждайся видом вылетающих мозгов! Слишком много базара для такого момента… Нет, пацан, ты не сможешь выстрелить в упор, пока я смотрю тебе в глаза», – вел мысленный диалог пленный, с наигранным спокойствием мусоля сигарету, зажатую в уголке губ.

Галдящая толпа боснийцев, бряцающих оружием, расступилась. Сквозь коридор боевиков прошел низкорослый человек, одетый в безупречно белый шерстяной свитер и черные брюки без единой пылинки. Среди пятнистого камуфляжа военной формы он выглядел франтом, прибывшим сыграть партию в гольф. Подойдя к Ястребу, франт неожиданно спросил на ломаном русском:

– Россиянин?

– Да…

Командир боснийцев безмолвно указал на скрипящего зубами Василия.

– Тоже русский, – сплевывая кровью, ответил Ястреб.

Толпа боевиков кипела от возмущения. Казалось, они готовы голыми руками закопать добровольных помощников сербов в землю. Коротышка обернулся. Толпа замерла под тяжелым взглядом предводителя.

«Кажется, отвоевался», – пульсировала одинокая мысль в мозгу Ястреба.

Он пожелал себе быстрой смерти и приготовился вырвать чеку гранаты, зажатой в потной ладони.

Но коротышка вдруг осклабился, показывая ряд неровных зубов. Затем он указал на Василия, черканув ладонью по горлу. Ястреб понял этот интернациональный жест, символизировавший смерть. Неспешно – давала знать о себе потеря крови – Ястреб вытащил из ножен, висевших на широком поясном ремне, зазубренное лезвие натовского штык-ножа. Трофей подарил командиру казак, снявший добычу с убитого в рукопашном бою боснийца. Ползком подобравшись к товарищу, Ястреб приподнял его голову и мастерским движением профессионального убийцы взрезал глотку.

Василий захрипел, забившись в конвульсиях. Густая кровь хлестнула фонтаном. Веер рубиновых брызг окропил лицо Ястреба и стены монастыря. Внезапно где-то в поднебесье глухо ухнул колокол. Длинный, пронзительный звук разбуженной меди поплыл над кукурузным полем к череде холмов на горизонте. Отчаянный звонарь обители будто сигнализировал богу об еще одной душе, проданной дьяволу.

Коротышка кивнул снайперу. Стрелок припал к монокуляру прицела, нашел цель и выстрелил. Гул колокола заглушил крик падающего с высоты звонаря.

– Ибрагим Хаги, – коротышка протянул Ястребу ладонь с пухлыми пальцами, унизанными золотыми перстнями.

Через три месяца сербская разведка доносила о русском наемнике, воюющем в отряде албанских сторонников боснийских мусульман. А на кресте, воздвигнутом под стенами в честь русских братишек, сложивших головы за правое дело, значилась фамилия Ястребцова…

«Боже, сколько воды утекло с того времени. Славные были денечки», – телевизионная картинка растревожила воспоминания Ястреба.

Дикторша зачитывала прогноз погоды. Повиливая обтянутой узким платьем попкой, девушка ходила у карты с линиями циклонов, атмосферных фронтов, пятнами облачности. Прогноз был оптимистичным. Погода обещала быть ясной от Балтийского побережья до Адриатики. Ястреб убрал громкость. Взяв стакан, он шутливо чокнулся с телевизионным экраном:

– За благоприятные климатические условия, красавица!

Теледива ослепительно улыбнулась, успев на прощание отрекламировать чрезвычайно эффективное средство против запоров и вздутия живота.

«Пора укладываться. Сон действительно лучшее лекарство от многих недугов. К тому же скоро сон станет роскошью. Надо подготовиться, поднакопить сил перед серьезным делом», – сладкая дремота брала хозяина виллы в свои объятия.

За дверью кабинета раздалось чахоточное покашливание. Кто-то деликатно намекал на желание войти.