Агенты абсолютно безэмоциально смотрели на перевернутое на спину тело мистера Уэмбли. И лишь негромкие всхлипывания его вдовы легким гулом отдавались в голове.

— Страшно. — Холодно пробормотала Кетрин, не понимая сама, говорит она это о произошедшем преступлении или о том, что эти убийства стали настолько обыденным явлением, не вызывающим уже никаких отголосков в душе.

Питер и Оливер, будто согласившись с женщиной, тяжело вздохнули.

Кет обернулась и нашла взглядом супругу убитого:

— Я пойду, поговорю с ней. — Предупредила она.

Агенты не ответили, и только комиссар бросил ей вслед:

— Яжи. Ее имя — Яжи.

Подойдя к женщине поближе, агент Робинсон отметила для себя, как точно индейцы могут подбирать имена.

Кватоко — значит «птица с большим клювом». А клюв, то есть нос, у него и правда был немаленьким. Сама Яжи — миниатюрная, хрупкая, худенькая, ростом не больше метра пятидесяти и весом килограмм в сорок. Тонкая как тростинка, только что показавшаяся на свет из-под земли. Но сильная, раз могла держаться и покорно смириться со смертью мужа. А то, что она смиренно приняла эту смерть, Кет поняла по ее блеклым, потухшим глазам цвета мокко с белесо-серебристыми крапинками. Но в этом потухшем взгляде не было злости о безвременной кончине любимого, не было непонимания того, как все могло произойти, не было страха перед будущим, не было огня мести, а было смирение. Она смирилась, как мирились миллионы…, как смирилась мать Кетрин.

По коже Кет пробежал холодок. То ли от ветерка, прошумевшего над верхушками хоканов и крышами домиков, то ли от воспоминаний. Она отбросила их в дальний угол своей памяти и обратилась к Яжи.

— Миссис Уэмбли, я понимаю, что сейчас не самое подходящее время… — «Стандартная, избитая, ничего не значащая фраза», — тут же подумала про себя Кет.

— Да, я все понимаю. Задавайте свои вопросы. — Спокойно разрешила Яжи.

— Миссис, Ваш супруг имел врагов — здесь или в городе? Кто-то мог причинить ему вред?

Та посмотрела вдаль, заметив, что тело ее мужа, запакованное в черный мешок, уже погрузили в фургон коронера, и со вздохом повернула лицо к агенту:

— Нет. Никого. Не знаю о них. Кватоко был честным, порядочным и не мог никого обидеть. Специально не мог.

Кет поразило, как женщина быстро отождествила смерть мужа и реальность, назвав его имя в прошедшем времени, что было редким явлением для близких и родных жертв.

— Мэм, но Вы кого-то подозреваете? Кто-то приходил к Вашему мужу? — Уточнила агент.

— Нет. Никто из посторонних. А наши…наши часто посещали. Ведь мы недавно вернулись и у нас только что родилась третья дочь. Мы назвали ее Абек…

— Пребывание дома… — Прошептала Кетрин, переведя имя.

Яжи покорно кивнула, даже не удивившись знаниям Робинсон.

— Скажите, миссис Уэмбли, Вы знаете этого человека? — Женщина-агент протянула фотографию с изображением Генри Меерсона, являющегося одним из подозреваемых.

— Генри… — Узнала его та. — Я не знаю как его полное имя. Он приезжал к Хепи Уайта. Был другом его сына. Это все. — Коротко закончила Яжи и отдала фото агенту.

— Хорошо, мэм, я думаю, Вы можете идти домой. Простите.

Уэмбли посмотрела на нее благодарственным, облегченным взглядом и пошла прочь через все поле по направлению к домам.

* * *

Двое людей вышли из серого здания полицейского участка и глубоко вдохнули свежий воздух. Воздух свободы. Девушка закинула голову назад и с широкой улыбкой посмотрела на расцветающее утреннее небо, освященное только лакомым кусочком алого солнца.