Подростку вряд ли было больше четырнадцати, от силы – пятнадцати лет. Дора знала, что у него много младших братьев и сестер и матери, умевшей шить, приходилось очень много работать, а кроме того, заниматься домашними делами и деньги для семьи были необходимы не меньше, чем свобода. И вряд ли они непременно будут потрачены для выкупа.

– А сколько времени надо, чтобы победить этих самых мятежников? – спросил он кровожадно.

Дора облегченно вздохнула. Парень начал, видно, понимать, что они ему втолковывают.

– Точно не могу сказать, Солли, но, полагаю, у мистера Линкольна есть план, как их разбить. Тебе остается только немного подрасти. Но когда ты сможешь пойти на войну, твое участие, возможно, и не потребуется.

– Ладно, – ответил юнец сонным голосом, – хотя я на плантации никогда не работал, но мисс Доре помогу.

Дора закрыла бутылочку со снадобьем и поставила ее в саквояж, затем осторожно, чтобы не задеть Пэйса, встала и пошла к выходу. Даже находясь в тени молодого человека, она остро ощущала его близость. От него пахло кожей седла и дымом костров и чем-то неуловимым, чем-то всецело мужским, чем-то всецело Пэйсовым.

Негритянка, стоявшая у двери, благодарно улыбнулась Доре. Наверное, это тетка юноши, подумала Дора, но она с трудом разбиралась в здешних родственных связях. Девушка была не так уж близко знакома со здешними обитателями.

– Он должен лежать спокойно. Пусть не двигает рукой, пока она не начнет заживать. Я опять его навещу, как только смогу выбраться.

Женщина понимающе кивнула, и Дора неохотно вышла на солнечный свет, зная, что Пэйс последует за ней.

– Я наверное, теряю чутье. Я должен был сразу тебя найти, а не слоняться вокруг да около, – сказал он, когда они снова шли по двору.

– Не ожидала тебя увидеть, хотя при виде черной тучи можно ждать и молнию.

Он заставлял ее нервничать. Этого никогда не было раньше. В его присутствии Дора чувствовала себя так же спокойно и надежно, как с приемными родителями. Но этот человек в синем мундире с блестящими пуговицами и был незнаком. Она никогда не замечала, например, как он высок и какой у него пружинистый шаг. И ей неприятно было открытие, что от него как-то по-особенному пахнет. Несмотря на то, что они были на свежем воздухе, Дора ощущала этот запах. При нем не было ни ружья, ни сабли, но она все равно чувствовала их присутствие, и ей это также не нравилось. От него пахло насилием.

– Вот уж нечего сказать, любезное приветствие. Что же, это я виноват в том, что у моего отца адский характер? – возмущенно воскликнул Пэйс.

Дора круто обернулась и зло взглянула на него:

– Вряд ли можно упрекать тучи за ураган, который ломает деревья. Дэвид ушел воевать. Солли избит и мучится от побоев. Джози выплакала все глаза и получила синяк в подтверждение того, что тебя нет поблизости и она беззащитна. А твой брат уж, конечно, сожжет еще одну лачугу бедняка, чтобы выместить на ком-нибудь свою ярость. Но я не считаю, что во всем виноват ты. Ты пришел и уйдешь, как уходит туча, предоставив другим расхлебывать за тобой кашу.

Не веря ушам своим, Пэйс уставился на Дору:

– Ну а что, черт возьми, ты желаешь от меня? Чтобы они все разом навалились и поучили меня уму-разуму?

Она отвернулась и снова пошла по дороге.

– Да ничего. Тебе ничего не надо. Уходи играть в свои военные игры. Застрели несколько сбившихся с пути истинного юнцов. Стань героем, а мне все это безразлично.

Пэйс на минуту остановился и прокричал ей вслед, когда она стала подниматься по ступенькам крыльца:

– Ангелы так не визжат.