|
Между тем Филип Марч выглядел вполне довольным жизнью. Когда Джонни надоело смотреть на облака и он явно заскучал, Филип ловко поймал за руку проходившую мимо Синтию, о чем-то негромко с ней пошептался — и через пару минут девушка принесла Джонни набор «Лего». Мальчик немедленно занялся игрушкой, а Филип Марч грациозно перебрался через якобы спящую Шарлотту, потянулся и легкой, стелющейся походочкой направился в сторону технического отсека. Через минуту из-за занавески донеслось девичье хихиканье и приглушенный мужской голос. Шарлотта немедленно вытаращила глаза. Вот уж кот так кот! Но… почему это приводит ее в такую ярость?
Шарлотта с трудом подавила желание встать и пойти разобраться с этими весельчаками. Какое ей дело, с кем флиртует Филип Марч? Филип между тем блаженствовал в обществе двух стюардесс. Синтия была блондинкой, Рейчел — шатенкой, обе были хохотушки и болтушки, так что Филип блистал. Анекдоты и остроты так и сыпались из него, и вот уже Синтия два раза подряд прислонилась к его плечу, якобы ослабев от смеха, а Рейчел бросает вполне красноречивые взгляды, и если так пойдет, то вскоре можно будет сыграть с ними в «города» на поцелуи — вариант беспроигрышный, потому как либо они дурочки и тогда больше городов назовет он, либо они хорошие стюардессы и знают географию, тогда он проиграет, но целоваться-то в любом случае… … не придется! Занавеска отъехала в сторону, а за ней обнаружилась ОЧЕНЬ сердитая мисс Шарлотта Артуа. На Филипа она демонстративно не смотрела. — Девушка… Синтия, кажется? Я уже пять минут вызываю вас, но вы, как я вижу, заняты важным делом. — Простите, мэм. Вам что-то?.. — Да. Кофе. Двойной. И подключить компьютер. Да, мистер Марч, если вы уже освободились, то Жанно, по-моему, требуется посетить одно заведение… Филип мысленно себя обругал последними словами, но девчонкам все равно дружески улыбнулся и помахал рукой. — Сделайте кофе и мне, ладно? Уже бегу, мадемуазель Артуа. Джонни встретил его, подпрыгивая на кресле. — Скорее, Фил! А то счас будет авария. — Стоп машина! Лечь на правый галс! Держись, капитан! К счастью, туалет был свободен. Когда они мыли руки, Джонни наябедничал: — А она ничего и не спала, она все смотрела в ту сторону, где ты с Синтией хихикал, и губы кусала. Фил, а ты по-французскому умеешь? — Не особо. «Же ма пель» знаю, «силь ву пле» знаю, «асееву силь ву пле» тоже знаю, «ореву-ар», «мерси», «парбле» и «мерд». — А чего такое «мерд»? — Ох, деточка моя, лучше про «оревуар» спроси. — «Оревуар» я и так знаю, так мама папе говорила, это значит — до свидания. А про «мерд» я не слышал. — Ну… в общем, это то, что остается после лошадок и собачек в Центральном парке. — Какашка?! — Да. Только не повторяй при ней, ладно? — А она про тебя тоже обзывалась! — Как же? — «Кель ша», говорит, а потом вообще обругала. — Кем? — «Курёр де жоп»! — Ай! — Это я не я говорю, это она сказала. — Слушай, Джонни, я потом в словаре посмотрю, а ты пока молчи. Может, это и не ругательство даже. Джонни с явным неудовольствием обещал молчать, и они вернулись на свои места. На столике их уже ожидал обед, и на некоторое время воцарилось перемирие.
4
Когда под крылом самолета возник Париж, было темно, поэтому город очень напоминал гигантскую драгоценность, искрящуюся на черном бархате. |
