Словом, Антону Плетневу, которому Петр рассказал об этом случае, стало понятно, что на самом деле случилось с Александром Борисовичем Турецким. Подпоили, скорее всего, и увели бумажник со всеми деньгами и документами. Стандартная железнодорожная история, удобная, кстати, как «легенда», если ты желаешь скрыться от разыскивающих тебя. Банально, но от этого не легче. И где теперь и, главное, как искать человека без документов, пропавшего на каком-то неизвестном перегоне в кубанских степях, да еще поздно ночью?..

После мордобоя, который попытался учинить еще в Москве жутко ревнивый, да к тому же еще и вусмерть пьяный Турецкий, Антон Плетнев просто обязан был найти его и объясниться начистоту. За собой он никакой прямой вины не чувствовал, хотя, честно признаваясь себе, мог сказать, что мотив у Александра Борисовича все же имелся. Не мог же он не замечать, какими глазами Антон смотрел на его супругу! А что поделаешь, если она живо напоминала Плетневу его Инну, убитую насильниками?! Ведь похожи как две капли воды… Потому небось и Васька так к ней тянется, будто к матери…

Ирина Генриховна была, разумеется, в полнейшем расстройстве, ибо тоже понимала, что в чем-то все-таки ее Шурик прав, несмотря на то что считала ревность мужа смешной, по большому счету несправедливой и неприличной.

Но самое неприятное заключалось в том, что Меркулов, откровенно не одобряя поведения Александра Борисовича, швырнувшего своим уходом им всем в лицо свое гордое презрение, тем не менее полагал, что такой его шаг, точнее говоря, его ревность была отчасти справедливой. И в этом виноваты именно они — Ирина, подзабывшая о своем супружеском долге, и Антон — о мужской чести. И вот это уж он зря! Но… с Константином Дмитриевичем не поспоришь…

Тем более надо было найти Турецкого, чтобы расставить раз и навсегда все точки и доказать ревнивцу, что у него не было никакого повода для обиды и оскорблений людей, которые относятся к нему истинно по-дружески. Переживали, когда он лежал в госпитале, ну и вообще… Что «вообще», это уже частности, о них — потом…

А еще Антону стало в последнее время почему-то казаться, что, как только он сам окажется на удаленном расстоянии от Ирины Генриховны, его — куда денешься! — тайные и нежные чувства к ней малость поутихнут. А там, может быть, и вовсе сойдут на нет, превратившись в обычные приятельские, рабочие отношения людей, занятых параллельными делами в той же «Глории». Частные расследования, розыск преступников, психология и криминалистика — да мало ли тем, на которых могут в конечном счете сходиться их профессиональные интересы?! И конечно же ни о какой любовной связи, о чем уверенно заявлял Турецкий, размахивая кулаками, здесь и близко не было. Да и не могло быть…

Но чтобы объяснить, надо найти человека. А кричать в пустоту «я не виноват!» — по меньшей мере, глупо.

Поиски, которые предпринял Плетнев в станице Новоорлянской, подсказали ему продолжение пути Турецкого: тот отправился в Новороссийск. И теперь очередной неторопливый, пассажирский поезд тащил Плетнева к этому южному городу-порту. А в кармане у Антона лежал бумажник с документами Турецкого, который нашли провожавшие Плетнева казаки в хате обокравшего Александра Борисовича в поезде местного уголовника. Так что хоть какая-то польза от поездки Антона уже была.

Свободное боковое место Плетневу указала раздраженная проводница почти в самом конце плацкартного вагона, напротив оказавшейся неожиданно словоохотливой и лукаво улыбающейся молодой женщины, устроившейся на соседней, нижней полке со своими многочисленными клетчатыми, «челночными» баулами. Узнав, что он едет в Новороссийск впервые, она немедленно принялась посвящать его в суть вещей.