– И вы не знаете, почему ему пришлось сменить место работы?

– Разумеется, нет! Но вы же разговаривали с Охлопковой – что она сказала?

– К сожалению, ничего определенного, – вздохнул Карпухин. – Ваша заведующая знает о семье Извекова еще меньше, чем вы, а по поводу перехода в вашу больницу говорит, что вроде бы никакой скандал этому не предшествовал. Во всяком случае, ей ни о чем таком не известно. И еще я выяснил, что по поводу вашего коллеги собираются провести заседание новоиспеченной Комиссии по этике, это так?

– Не совсем, – ответила я. – Насколько я понимаю, вопрос касался не только действий Извекова. В операции участвовали несколько человек, и любой из них теоретически мог сделать нечто, повлекшее смерть пациента Свиридина. Однако после вскрытия тела и отчета патологоанатома Багдасаряна, в квалификации которого вряд ли кто станет сомневаться, стало ясно, что вины медицинского персонала нет. Кстати, думаю, вы сможете получить результаты вскрытия, если спуститесь «в подвал» прямо сейчас.

– Я как раз туда собирался, – кивнул майор.

– А почему именно вы, Артем Иванович, занимаетесь делом Извекова? Разве это для вас не мелковато? Или вы полагаете, что исчезновение Романа может быть связано с делом, которое вы поручили Вике?

– Эта девчонка совершенно не умеет держать язык за зубами! – беззлобно проворчал Карпухин. – Ну да ладно – пойду я, а то, видать, отрываю вас от важных дел.

– Погодите, Артем Иванович! Вы что, действительно полагаете… – начала я и осеклась, так как мысль, которую я собиралась высказать, показалась мне просто чудовищной. – Вы считаете, что Извекову мог угрожать тот же человек, что убил тех шестерых? Маньяк?!

– Рано пока делать выводы, Агния, рано! Тем не менее, если вы что-то узнаете об Извекове или он сам объявится, немедленно сообщите мне лично.

…Перед уходом домой я проверила мобильный. Я обычно делаю это в конце дня, так как на работе мне сложно отслеживать звонки – все равно ведь не смогу перезвонить. На экране застыло несколько непринятых вызовов, и все – от Вовки, Татьяниного мужа.

– Что нужно делать, чтобы назначили эксгумацию? – спросил он, как только услышал мой голос.

Мне было очень приятно вновь увидеться со всеми коллегами, с которыми мы не встречались долгое время, – с Никитой, Павлом Кобзевым и даже с Леонидом Кадреску, хотя, воскрешая в памяти свою первую встречу с патологоанатомом, я вспоминала, какое неприятное впечатление произвел он на меня тогда, несмотря на импозантную внешность. С некоторых пор между нами установились сравнительно теплые отношения. Думаю, Кадреску относился ко мне лучше, чем к любому другому члену ОМР, и его толерантное поведение, очевидно, было самым большим проявлением его привязанности. Леонид отличается от большинства других людей. Тем, кто с ним незнаком, кажется, что патологоанатом – настоящий аутист: он не смотрит в глаза людям, неохотно отвечает на вопросы, презирает серость и откровенно ненавидит глупость. Я не раз сталкивалась с тем, что Кадреску намеренно игнорирует людей только потому, что не считает их достойными собеседниками, хотя я никогда не слышала, чтобы он с кем-то грубо разговаривал или ругался – он просто их не замечал, словно они насекомые или грязь под ногтями одного из его «клиентов». Хотя нет, пожалуй, к последней он относится с гораздо большим пиететом! Павел, отличный психиатр, известный в городе человек, а теперь еще и мой друг. Иногда кажется, что в его отношении ко мне присутствует нечто отеческое, хотя Кобзев не старше Лицкявичуса. Никита, хирург-трансплантолог и подопечный главы ОМР, понравился мне с нашей первой встречи.