— Это, наверное, очень трудно? — спросил Петька.

— Не так трудно, как долго. Два-три дня нефтепровод бы не работал. А это большая беда — сотни тысяч тонн нефти не додали бы промыслы…

Иван Иванович ушёл, а мы молча сидели на скамейке. С одной стороны вроде всё получалось хорошо: документы мы нашли, аварию на нефтепроводе предотвратили, с Митяем завтра встретимся. С другой же, как ни крути, всё было плохо: сколько людей волновалось из-за нашего побега — об этом даже и думать не хотелось.

Наконец, Петька тяжело вздохнул и встал:

— Пойдём посмотрим, что ли, эту станцию, как у них тут всё устроено…

Осторожно, стараясь не шуметь, мы открыли дверь и замерли на пороге.

У огромного тёмно-зелёного щита, висящего на стене, сидела та самая светловолосая девушка.

А на щите было полно всяких приборов: манометров с большими и маленькими стрелками, термометров и еще каких-то. И горели две красные лампочки.

— Здравствуйте, Светлана Петровна, — негромко сказал я. — Можно мы тихонько постоим и посмотрим, как вы работаете?

— Проходите, ребята, поближе, садитесь.

— А почему тут красный свет горит? — вдруг спросил Петька. — Авария, да?

— Нет, у нас тут всё наоборот, — засмеялась Светлана Петровна. — Красный свет означает, что всё в порядке. А вот если зелёный загорится, то беда, значит, где-то серьёзная поломка. На этом щите вы видите много приборов — по их показаниям я знаю всё, что делается на нашем участке нефтепровода: под каким давлением идёт нефть, какая у неё температура, как работают насосы…

— А если загорится зелёная лампочка? — всё не унимался Петька. — Что тогда?

— Это, ребята, не часто бывает. Принимаем срочные меры.

— И очень хорошо, — сказал я. — Чем меньше аварий, тем лучше.

Только это я сказал, как вдруг одна из красных лампочек начала мигать.

— Ага, что-то случилось! — даже обрадовался Петька.

А Светлана Петровна нахмурилась и стала вдруг серьёзной.

— Ничего страшного нет, но меры принимать надо. Вот видите, большой манометр? Он показывает давление в трубе. Это главное в работе всей станции. Если давление сильно упало, значит, где-то лопнула труба, это большая беда, нужно останавливать всю работу, вызывать вертолёты ремонтной службы, искать аварию. А если лампочка замигала — значит, понизилось давление. Сейчас я позвоню на соседнюю Нижневартовскую станцию, узнаю, как у них там.

Светлана Петровна сняла телефонную трубку и быстро набрала номер.

— Тоня? Это ты? Здравствуй. У тебя как давление? Нормальное? Ну и хорошо. А у меня что-то немного село. Сейчас свяжусь с Западно-Сургутской. Ну пока.

Мы внимательно смотрели, как Светлана Петровна, наклонившись к микрофону, повернула одну ручку, другую и громко сказала:

— Западно-Сургутская? Это ты, Валя? Как меня слышишь?

И сразу же до нас донёсся треск далёких разрядов и громкий весёлый голос:

— Привет, Света! Слышу тебя хорошо. Что случилось?

— Как давление?

— Нормальное. А у тебя?

— Всё в порядке. Пока. Позднее вызову ещё.

Светлана Петровна выключила приёмник и снова взяла телефонную трубку:

— Машинный! Что случилось? Как работают насосы? Давление упало. Проверьте, не перегрелись ли корпуса двигателей. Побыстрее. И мне доложите. Видите, ребята, раз на соседних насосных станциях давление нормальное, то, значит, неполадки у нас здесь.