Меморандум германского министерства иностранных дел: «До войны мы приложили огромные силы преодолевая сопротивление России, чтобы создать транскавказскую дорогу в Персию, и израсходовали миллионы на создание прогерманского Кавказского государства, дающего нам мост к Центральной Азии» {704} . В критическое лето 1918 г. немцы удвоили усилия по укреплению своего влияния в Грузии. «Независимая» Грузия должна была гарантировать Германии батум ский порт и ввести германское право во всех торговых центрах. Предоставить Германии осуществлять управление всеми железными дорогами, свободный от налогов транзит. Когда Турция привлекла на свою сторону Азербайджан, грузины запросили Берлин стать гарантом в споре с Турцией (апрель 1918 г.). Железная дорога Батуми-Баку нужна была Берлину; он опирался на шестьдесят тысяч немцев, живших неподалеку от Тбилиси.

Часть германских генералов полагала, что если бы в мае-июне 1918 г. Германия навязала России новое правительство, заключила с этим правительством союз и приступила к оборонительной тактике на Западном фронте, то она не только не потерпела бы поражения в войне, но обрела бы гегемонию в Европе. С новой силой столкнулись две линии: за и против союза с Россией. Новый военный атташе Германии в Москве майор Шуберт выступал против большевиков: для создания временного правительства достаточно разместить в Москве два батальона германских войск. Гофмач считал идеи Шуберта слишком оптимистичными, но и с его точки зрения наличных войск для наступления на Москву германскому командованию хватило бы — он подчеркнул, что у Ленина еще нет своей армии. Однако в генеральном штабе генерал Людендорф пренебрег возможностью заключения союза с навязанным России правительством и отказался от выжидательной тактики на Западном фронте. Людендорф избрал «западный вариант» — он решил добиться развязки Путем еще одного (на этот раз последнего) решительного наступления на Западном фронте.

Чехи и словаки твердо стояли на стороне Британии и Франции, Президент Вильсон в «14 пунктах» обещал создание Чехословакии; он стал едва ли не главнокомандующим армии, готовой в боях обрести независимое государство чехов и словаков. Запад увидел эффективный военный и политический инструмент, который можно было использовать в русской драме. На столе у президента Вильсона в июне 1918 г. оказалась телеграмма посла в Китае Райниша: было бы огромной ошибкой позволить чехословацким войскам уйти из России, где, получив минимальную поддержку, «они могут овладеть контролем над всей Сибирью. Если бы их не было в Сибири, их нужно было бы послать туда из самого дальнего далека» {705} . Идея использовать че-хословаков в июне 1918 г. медленно, но верно захватила президента. Теперь он требовал от Лансинга более конкретного плана использования чехословаков в России — «ведь они двоюродные братья русских» {706}.

Вариант с использованием чехословацких войск решал для США проблему их соперничества с тихоокеанским союзником. Разумеется. Вильсон не хотел отдавать на откуп Японии самый большой приз Евразии.

Если чехи укрепятся на русском Дальнем Востоке, то они убьют для Америки двух зайцев — будут контролировать Россию и сдерживать Японию. Если же в дальнейшем американские войска высадятся на русском Дальнем Востоке, то произойдет решающий перелом в мировом соотношении сил — произойдет закрепление американцев на евразийском континенте с двух сторон: на западе это сделает миллионная армия Першинга, на востоке — американский контингент в Приморье.