Политическая фаза развития событий, связанная с поражениями на Восточном фронте, началась летом. 14 июня 1915 г. Хенсбери Смит (представитель Англии при русской ставке) сообщил Китченеру, что Варшава, Рига и Львов могут быть удержаны лишь в том случае, если немцев «связать на Западе, и они не получат на Восточном фронте новых подкреплений». Ноке пришел к самому пессимистическому выводу: ситуация на восточном фронте хуже, чем когда-либо с начала войны; русские явно рассчитывают на то, что англо-французы сделают вывод из постигших русскую армию неудач (ведь крах западного фронта ненадолго «пережил» бы поражение на Востоке». Но в Париже и Лондоне руководство союзников пришло к выводу, что в свете незавершившейся подготовки резервов решительные действия следует отложить на 1915 г. До этого времени — «активная оборона» (слова Бальфура). Для русских это означало, что им предлагают сражаться едва ли не один на один с Германией и Австрией. Летом 1915 г. на Восточном фронте было вдвое больше германских и австрийских дивизий, чем на западном фронте. (К сожалению, Запад не полностью воспользовался предоставившейся возможностью — стратегической переориентацией Центральных держав.) Россия призвала в ряды своей армии к лету 1915 г. десять миллионов человек, и германское наступление захлебнулось кровью русских солдат. Потери по двести тысяч человек в месяц — таков страшный счет 1915 г., счет, к сожалению, не оплаченный Западом. И все же возрождаемое русское военное искусство сказалось в том, что отступающая армия была спасена. Немцам, при всех их огромных успехах, так и не удалось добиться главного — окружить русскую армию.

На протяжении всего лета и осени 1915 г. русская армия пыталась сдержать натиск всей австрийской и трока германских дивизий. Черчилль с горечью и симпатией описывает этот период худших русских поражений: «Уже ослабленные в отношении качества и структуры нанесенными ударами, находясь в худшей фазе недостачи оружия и боеприпасов, армии царя на 1200-киломеровом фронте удерживали позиции от последовательных германских ударов то здесь, то там, осуществляя глубокий и быстрый отход. Следующие на всех направлениях удары поставили под вопрос само существование русской армии. Это было зрелище германского воинства, действующего с удивительной энергией и близкого к тому, чтобы обескровить русского гиганта… Это была сага одной из ужасающих трагедий, неизмеримого и никем не описанного страдания. Учитывая состояние их армий и их организации, русское сопротивление и твердость достойны высшего уважения. Стратегия и поведение великого князя среди бесконечных несчастий, рушащихся фронтов, прерванных коммуникаций, развала тыла и прочих бед, которых обычно лишены большинство военачальников, представляет собой ту главу военной истории, на которую с благодарностью будут смотреть будущие поколения русских. Он терял провинции, уступал города, одна за другой сдавались линии укреплений по рекам. Он был изгнан из Галиции; его вытеснили из Польши на севере его оттеснили на русскую территорию. Он вынужден был отдавать прежде завоеванное он сдал Варшаву, он сдал все свои крепости Весь обороняемый фронт рухнул под ударами молота. Все железные дороги перешли в распоряжение врага Почти целиком население бежало в ужасе от надвигающейся грозы. Когда наконец осенние дожди превратили дороги в грязь и зима раскрыла свой щит над измученной нацией, русские армии, избегнув опасности, стояли во все той же непрерванной линии от Риги на Балтике до румынской границы — перед ними лежало будущее, не лишенное надежд на конечную победу» {142} .