А вот и небо светлеть начало. Пора вставать, за дело приниматься. Костер палить, завтрак готовить. Встала, только собралась потянуться, как плюх – Борюсик шмякнулся. Заснул, бедолага. Вскочил, глаза спросонья шальные, где он – явно не понимает. Во, очухался. Стоит, башку опустил, явно не рад такому пробужденью. А кто, спрашивается, рад? Поставила ему задачу – сбор дров. А сама принялась проверять сохранность запасов. Чесслово, открывала котелок, затаив дыхание, но все обошлось. Ничего не пострадало, даже ложка с вилкой остались. Даже чай не слишком отсырел. В общем, катаклизм пережили с минимальными потерями. Надо будет еще проверить мои купальные тапочки. Они, конечно, были камнем придавлены, но кто его знает!

В заботливо выложенном мною костровище плескалась вода. Ладно, не плескалась – хлюпала, но это мало что меняло. Все равно, пока полянка не просохнет, а это будет, скорее всего, к вечеру, на ней даже просто находиться затруднительно. Пришлось поискать себе место на берегу, благо ветер поутих, а солнце, хоть и совсем невысоко поднявшееся, давало так нужное сейчас тепло. Недостаточно, конечно, но лучше, чем ничего. Борюсик, скинув мокрый пиджак на камни, пытался изображать из себя бодрого жеребца, бегая вдоль берега в поисках выброшенных морем коряг. Но их, видимо, частью посмывало в море, а то, что выбросило обратно, было донельзя сырым. Да и сам ботан походил, скорее, на дохлого мерина. Короче, с дровами вышел полный швах. Пришлось переться к лагуне. Те сучья, что валялись на земле, были, мягко говоря, мокроваты. Ну да спасибо хотя бы за то, что они в принципе были. Зато на сосенках удалось обломить несколько большеньких почти что сухих нижних веток.

Вернулась, когда солнце поднялось уже довольно высоко и галька с верхней своей стороны успела более-менее просохнуть, да и я чуток подсогрелась. По крайней мере, меня уже не колотило, как врага народа. Собралась было разводить костер, но дело встало за ножом. Ну не поджечь зажигалкой сырую толстую деревяшку, а настрогать растопку оказалось нечем. Положение отчасти спас Борюсик: он вытащил из кармана ключи и отцепил от них брелок-складешок. Смех один, а не ножик! Лезвие длиной три сантиметра и такое тупое, что можно смело сесть верхом и поехать, таким даже колбасу не отрезать. Что делать, оставила мужчинку упражняться с его недоножом, и отправилась на полянку. Благо, стало достаточно светло, чтобы попытаться найти мой тесачок.

В кедах противно хлюпало при каждом шаге, но, все же в них было чуточку теплее, чем могло бы быть без них.Я принялась обходить поляну по кругу, начиная от потухшего очага. Все бы ничего, но трава, полегшая от ночного ливня, не давала толком ничего рассмотреть. С полчаса, а то и дольше, ходила-бродила, но так ничего и не выходила. Плиту свою нашла на должном месте, ну так она слишком тяжелая, чтобы ее дождем смыло. Грустно, придется сидеть без завтрака до обеда. Кстати, об обеде: надо будет сходить с Борюсиком к его плите, помочь составить заказ. Заодно по дороге попробуем договориться о союзе. Сейчас-то не стоит, придется плиту таскать, и потом еще сутки ждать, когда разрешат сделать заказ. Нужно сперва заказать по отдельности, а потом уже объединяться и объединять плитки.

Так хмуро и сыро я вернулась на берег. А там – мать твою! – Борюсик умудрился настрогать несколько стружек и разломать свой ножик. Маловато, конечно, но попробовать можно. Достала зажигалку, чиркнула было камешком, гляжу – Борюсик нагнулся. Посмотреть решил. Вот не люблю, когда под руку лезут! Так ему и сказала.