— Знак того, что я смогу добыть для Рима великую славу!

Толпа разразилась одобрительными выкриками.

— Как проконсул Сирии, я продвину границы республики на восток, — уверенно провозгласил Красс. — Приведу к покорности варваров, которые ныне смеются над нами. Которые угрожают нашему цивилизованному образу жизни!

Крики сделались вдвое громче.

Об этом говорили все. Если Рим утверждал, что ему грозит опасность, — горе тем, кого объявляли носителем этой опасности. Два века назад Карфаген, самая могущественная держава Средиземноморья, дерзнул пойти войной против Рима. Потребовались три продолжительных кампании, но в конце концов легионы сровняли его города с землей.

Тарквиний не мог не уважать непроизвольного высокомерия, свойственного всем без исключения горожанам, даже самым жалким из них. Они ничего не страшились. Конечно, они не понимали, почему Красс так отчаянно стремился обрести власть над Сирией, а вот мысли о воинской славе кружили им головы. И совершенно неважно, что Риму не было нанесено никаких оскорблений, что на Востоке не убивали римских послов. Римляне инстинктивно почитали войну. С древнейших времен не было года, когда бы народ этой страны не отправлялся воевать, чтобы осенью вернуться на свои фермы.

— А когда я вернусь, — продолжал Красс, — я удвою хлебные выдачи!

Толпа вопила уже оглушительно. Стремительное падение цен на всякие сельскохозяйственные товары сделало большинство населения безземельным и поставило его в полную зависимость от конгиарий, раздач продовольствия и денег; только это и обеспечивало жизнь очень многих римлян. Нынешняя порция зерна не позволяла семье продержаться целый год, и потому даже обещания увеличить выдачи гарантировали оратору народную поддержку.

Красс самодовольно улыбнулся и, сопровождаемый овацией, направился вверх по лестнице к входу. Подобострастный жрец, дожидавшийся наверху, препроводил его внутрь. Крики постепенно стихли, публика принялась оживленно обсуждать только что увиденное событие.

Тарквиний хорошо понимал, что происходит. Визит в храм был очень продуманно подготовлен. На Форуме в это время было особенно многолюдно. Если бы Красс пожелал вознести свои молитвы в тишине и покое, ему следовало бы всего лишь прибыть сюда на несколько часов раньше или позже. Нынешнее представление являлось эпизодом непрерывной борьбы за власть. Пытаясь сравняться воинской славой со своими соперниками, Красс начал обнародовать свои намерения. Тарквиний воздел взгляд к небу и прищурился от яркого солнца. Легкий ветерок. Несколько облаков. Скоро погода переменится, начнется дождь.

«Красс с войском отправится на Восток, — думал он. — В Парфию и дальше. Я уйду с ним».

— Тарквиний!

Гаруспик настолько отвык от звука собственного имени, что в первый миг не отреагировал.

— Тессерарий! — прокричал тот же самый голос.

Тарквиний застыл на месте и быстро нашел взглядом показавшуюся ему знакомой фигуру человека, пробивавшегося к нему через толпу зевак. Небритый мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, коротко, по-военному подстриженный. Испятнанная вином туника не скрывала жилистых рук и ног, а висевший на ремне кинжал выдавал солдата. Этруск повернулся было, чтобы нырнуть в толпу, но поздно: на левой руке сомкнулись крепкие пальцы.

— Позабыл старых товарищей? — ехидно произнес солдат.

Изобразив удивление, Тарквиний обернулся.

— Легионер Марк Галло, — негромко произнес он, мысленно ругая себя за то, что приложил слишком уж много стараний, чтобы остаться незаметным. А потому его собственный нож бесполезно лежал в мешке. — Что, выгнали наконец из армии за пьянство?

Галло скорчил гримасу.

— Я в законном отпуске.