«Нетрудно догадаться, в чем истинная сила Тангри-Хана», – подумал Сумукдиар, но вслух этого произносить не спешил. Истина была слишком драгоценным предметом, чтобы беспорядочно раздавать ее тем, кто не в силах самостоятельно постичь очевидное. Белушезиб был невероятно силен в колдовстве, и по яркости его хварно (хоть и окрашенное в мрачные тона) не уступало магическому сиянию, исходившему от самого агабека Хашбази-Ганлы.

Но ужасающая волшебная сила иногда становилась слабым местом дэва – привыкший делать все с помощью своего говве-а-джаду, он забывал, что можно удесятерить могущество, воспользовавшись искусственными приспособлениями. Видимо, так и поступил Тангри – не зря же первый удар Орды сюэней был обрушен на древние царства Хиндустана. А уж там-то имелось чем поживиться грамотному мародеру – например золотыми доспехами Индры…

– Стало быть, тебе в Акабу надо? – деловито спросил Белушезиб.

– Твоя догадливость воистину беспредельна, – снова польстил джадугяр, чем привел старого дэва в состояние блаженного восторга. – Но сначала верни отца в Ганлыбель.

Белушезиб мотнул головой, показывая, что все понял, и взмахнул крыльями, заслонив солнечный свет. Из ноздрей дэва ударили струи фосфорического розового дыма. Подняв на прощание руку, Друид Хашбази сделался прозрачным и вовсе исчез. Затем истекавшая из Белушезиба магическая субстанция обволокла Сумукдиара.

На мгновение наступила абсолютная тьма.

Глава 3

АКАБА – ЖЕМЧУЖИНА ГИРКАНА

Открыв глаза, агабек Хашбази Ганлы обнаружил, что стоит на верхней палубе галеры-триремы, которая только что пришвартовалась к причалу акабского порта. Рабы-нубийцы, напрягая могучие мышцы под лоснящейся от пота черной кожей, зацепили борт корабля крюками трапа, и на берег чинно двинулись знатные пассажиры: парфянские купцы и шпионы, праздные гуляки, спешащие растратить золото, награбленное отцами-разбойниками с Кушанских гор. За ними спускались, бросая по сторонам тяжелые настороженные взгляды, торговцы анашой и гашишем из далекого Кашгара. Следом за гостями столицы Атарпадана шли слуги, переносившие привезенные товары: ткани, богатую одежду, украшенное серебром и золотом оружие, шкатулки с драгоценностями, неограненные самоцветы. Рабы катили бочки с засоленной рыбой, икрой, тащили мешки пряностей.

Расталкивая мешкающих, Сумукдиар сбежал на пирс и направился к выходу в город. Солдаты таможенной стражи, охранявшие ворота, привычно подставили ладони, и он машинально кинул им несколько четырехугольных тамга. К его удивлению, скрещенные алебарды по-прежнему заслоняли путь, а караульные укоризненно сообщили, что за медную монету сейчас даже в морду никто не плюнет, а за проход полагается платить не меньше серебряного дирхема.

– Я без груза, – по возможности миролюбиво сообщил волшебник.

Он не любил без особой надобности превращать двуногих скотов в четвероногих. Обнаглевшие стражники, однако, принялись настаивать, и рассвирепевший Сумукдиар уже приготовился произнести подобающее заклинание. Тут из сторожки выглянул пьяненький офицер с нашивками юзбаши. Увидев, с кем препираются его шакалы, офицер заорал:

– Эй, вонючие крысы, дети болотной гадюки, собачье дерьмо в рот ваших отцов! Неужели жирные задницы, которые у вас вместо голов, не уразумели, что это благородный гирканец?! – Повернув ленивый взгляд на ара-бека, он милостиво провозгласил: – Проходи, земляк, и ничего не бойся.