Девушка молчала, и аид усмехнулся, поднялся. Наступил сапогом на рассыпанное лакомство.

— Как хочешь, — равнодушно сказал он и отвернулся. — Седлайте лошадей, отправляемся.

Вечером они остановились в маленькой деревушке, где было всего три десятка домов. Оникс выделили комнату на втором этаже с узкой кроватью, кадушкой для омовения и маленьким окошком. За день девушка так устала, что уже не могла думать ни о чем, кроме постели, на которой можно вытянуться во весь рост и дать отдых ноющим мышцам. С лошади она просто свалилась и, если бы не аид, наверное, не устояла бы на ногах. И даже не сопротивлялась, когда он поднял ее на руки и понес в дом.

Лавьер вошел, когда она переплетала растрепавшиеся волосы, сидя на кровати в одной рубашке. Стуком в дверь он, конечно, не утруждался. Приблизился, положил ей на колени несколько мешочков. Оникс подняла глаза.

— Это сладости, — в упор глядя на нее, сказал он, — бери. Тебе ведь понравилось?

Оникс не отвечала и не двигалась. Аид раскрыл один мешочек, вытащил оттуда карамель, протянул ей.

— Я не хочу, — равнодушно сказала Оникс, даже не посмотрев. Аид сжал зубы. Развернул другой мешочек, в котором были орехи. Девушка не взяла. Третий — со сладкими ягодами в глазури.

— Я сказала — не хочу, — твердо повторила Оникс.

Ран Лавьер снова испытал два желания одновременно: придушить упрямую девчонку или впиться ей в губы, придавить ее тело к кровати, а потом… Потом взять в губы сладкую ягоду и провести по ее коже, а после медленно слизывать пряный ягодный сок…

Оникс испугано сжалась. Она уже знала этот взгляд, тяжелый, голодный взгляд аида.

— Не хочу, — тихо повторила она. И непонятно было, чему она говорит «не хочу», сладостям или… ему.

Он рассматривал ее задумчиво, и Оникс со страхом ждала очередного мучения, издевательства с его стороны. Но аид ушел, чему она удивилась. Просто повернулся и ушел, захлопнув дверь. Оникс покосилась на сладости и скинула их с колен. Легла, отвернулась к стене, размышляя, что она сделала такого, что аид оставил ее. Понять бы и использовать в дальнейшем! Так и уснула.

Ночью дверь открылась, и Ран Лавьер тихо скользнул к кровати. Посмотрел на рассыпанные возле кровати сладости. Чтобы достать такие лакомства в этом захолустье, ему пришлось изрядно потрудиться. Перетрясти всех жителей и старосту, который в ужасе все-таки вспомнил, что у него было припрятано кое-что для супружницы…

А раяна даже не притронулась.

Девушка лежала к нему спиной, отвернувшись к стене и свернувшись калачиком. Тонкая. Хрупкая. Упрямая. Невыносимо желанная… Аид вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Проснулась Оникс как всегда на ранней заре, как привыкла просыпаться в обители. С опасением перевернулась, страшась увидеть в комнате аида, но его не было, и девушка вздохнула с облегчением. Умылась, поплескала на себя водой из кадушки. Оделась. Обошла свою комнатку-клетку. Осторожно подергала дверь — заперто. Окошко маленькое, мутное, затянуто слюдой. Но даже если удастся выбраться из комнаты, Оникс не знала, есть ли на ней аркан. Магические путы, привязывающие ее к аиду, она совсем не ощущала.

Оникс со вздохом присела на край кровати, не зная, чем заняться. В обители она вставала рано, потому что там всегда было много работы: принести воды из колодца, сходить на охоту или к заводи, проверить сети, постирать одежду, убрать… Если в обители были умирающие, то сделать то, что требовалось для облегчения их ухода. Она привыкла к простору, к горным склонам, к свободе и сейчас остро ощущала стены, что давили на нее. Клетка. Тюрьма. И как сбежать из нее, Оникс не знала.