Татьяна Луганцева. Зачем коту копыта?
Глава 1
Алиса, весьма привлекательная шатенка средних лет, недовольно выключила телевизор и швырнула пульт на большой мягкий диван. – Что у нас за телевидение? Что за передачи, особенно днем? Чушь какая-то, хоть вообще не включай. Люди судятся друг с другом, устраивают разборки, совершенно не стараясь договориться о чем-либо, а только втаптывая собеседника в грязь. Да еще сериалы с пластмассовыми актерами, которых находят, кажется, на улице, в очереди возле гастронома. – И правда, лучше и вовсе ящик не включать, – поддержала ее светловолосая голубоглазая дама, Аграфена Пичугина. – А новости? Ты забыла еще о новостях каждый час по всем каналам. Вот когда мы слышали что-нибудь хорошее? Наоборот! Тут убили, там изнасиловали, здесь упал самолет или сняли с поста «оборотня в погонах»… При этом все понимают, что убивают каждый день, насилуют тоже и что добрая сотня других «оборотней в погонах» осталась сидеть на своих местах. Аграфена Романовна Пичугина особую «радость» по поводу своего имени не испытывала. Своё неудовольствие она, конечно, едва только подросла, высказала близким, но все же смирилась, хотя постоянно слышать в свой адрес то «Груша», то «Груня» ей не нравилось. А подруга Алиса пошла еще дальше – называла ее «Гру» или «Ня», совсем уж сокращенно, иногда почему-то «Нафаня». Дружили они уже лет тридцать, познакомившись в детском садике, и понимали друг друга не то чтобы с полуслова или полувзгляда, а с полувздоха. Груша была полностью согласна с известным философским замечанием, которое гласит: «Подруга – это та сестра, которую мы выбираем сами». В общем, они были, что называется, не разлей вода, вплоть до совпадения биополей, до взаимной привязанности и любви и до настоящей женской дружбы. А в том, что последняя существует, Аграфена даже не сомневалась, считая, что дело не в половом признаке, а исключительно в порядочности людей, будь то мужчина или женщина. И всегда очень ценила, что рядом с ней идет по жизни человек, на которого можно положиться, как на самое себя. Короче, с подругой Аграфене повезло. Ровно так же думала и Алиса, в этом у них тоже было полное взаимопонимание. – Мне еще очень нравятся новости, идущие под лозунгом «Никакой политики!», – продолжила разговор Алиса. – Мол, ребята, у нас сплошной позитив, все к нам, эге-гей! В итоге улыбающийся ведущий сообщает с экрана, что в такой-то школе ученики избили учителя, а доверчивые пенсионеры снова стали жертвой мошенников. Вот так позитивчик! И все это подается с очаровательной миной на лице, украшенном не затуманенными умом глазами. И не придерешься – действительно обходятся без политики. Только толку-то что? Все равно вгоняют в депрессию. – Уговорила, новости тоже смотреть не будем, – улыбнулась Груня. – И сериалы снимают непонятно о чем. Ерунда полная, ничего жизненного и такого, что могло бы чему-то научить. Лучше бы про твою жизнь сняли сериал. Это был бы сериалище! Женщины бы рыдали! – высказалась Алиса. Аграфене трудно было с подругой не согласиться. Груню воспитывала мать, женщина очень добрая, а если точнее – безвольная и мягкотелая. Поэтому она всегда что хотела, то и делала. А в подростковом возрасте и подавно показала всю прыть. Где-то в душе Груня ждала, что мама приструнит ее, одернет и вернет на землю, но родительница только разводила руками, показывая свою полную беспомощность. Возможно, Груне не хватало отца. Вот она и ушла из дома, протестуя, в поисках твердой руки и твердого плеча. На ее беду, «твердым плечом» оказался семнадцатилетний хулиган Олег, вечно ходивший с дешевой папироской, зажатой в углу рта и источавшей жуткий запах, да сутками бездарно бренчавший на расстроенной гитаре. |
