– Ладно, сам разберусь, где мне стволом разжиться. Егор, а скажи ка ты мне: хоть в общих чертах известна задача, которую надо выполнить?

– Нет. Вроде как подпольщики должны нам сообщить, для чего нас сюда забросили.

– Совсем хорошо. Никто ничего не знает. Ты внимательно следи за округой и, если я закричу «Бей!», то не тупи и стреляй во всех, кого видишь! Понял?

– Думаете, там может быть засада?

– Еще как может быть! Ладно, бог не выдаст, свинья не съест!

До нужного места было около пяти километров. Если мне не изменяет память, то раньше там были какие то хозпостройки, принадлежащие развалившемуся в девяностые совхозу.

– Тебе Рыжиков приказал в случае засады меня убить? – спросил я у сержанта.

– Ага, – после долгой паузы ответил Егор, – и не сомневайся, что приказ я выполню.

– На это только и надежда, – съязвил я, – твои парни не затупят в случае чего? Если начнется стрельба, сообразят, в кого стрелять, а в кого нет? Ты их проинструктировал хорошо?

Сержант ничего не ответил, лишь зло зыркнул на меня, но, отстав на пару шагов, чего то шепотом начал втолковывать своим подчиненным. С ухмылкой глядя через плечо, я видел, с каким серьезным и немного боязливым видом они кивают в ответ.

Несмотря на мерзкую погоду и совершенно непонятное будущее, мое настроение улучшалось. Голова перестала болеть, в висках уже не ломило, да и дышать как то стало намного легче. Я даже принялся еле слышно насвистывать себе под нос старую пошлую песенку. Все из за того, что я снова вернулся на войну. Здесь я был как дома, здесь все понятно и знакомо. Вот мы сейчас идем по мокрой пожухлой траве, а где то там, за очередным косогором, возможно, нас ждет засада. И вполне возможно, что уже через час я буду лежать на земле, глядя стекленеющим взглядом в серое небо, а из разорванного брюха перестанет течь кровь. Вполне возможно… А может, все будет по другому: нас встретят свои, напоят горячим чаем с бутербродами, накормят горячей кашей, щедро заправленной жирной свиной тушенкой.

Что то я о жратве размечтался. Есть, что ли, хочу? Неожиданно! Аппетит и желание есть у меня отсутствовали как явление уже полгода. Как в госпиталь попал, перенес несколько операций, так и отшибло любовь к чрезмерному чревоугодию. Хотя раньше пожрать я был первый парень на деревне. Это что, на меня так возвращение в родные пенаты действует?

– Сержант, у тебя есть что нибудь перекусить?

– Есть перед боем вредно, – коротко отозвался Метла, но, порыскав в карманах, вытащил тощую пачку галет. – Если получишь ранение в живот, возможен перитонит.

– Это тебя так в учебке научили? – хмыкнул я, жадно вгрызаясь в пресные квадратики сухого печенья. – Думаешь, при ранении в живот самой большой твоей проблемой будут лишние пара съеденных галет? Как правило, в кишках любого человека несколько килограммов каловых завалов, и именно они и станут причиной перитонита, а уж никак не скудный завтрак. Еще есть что нибудь сожрать? У меня аппетит проснулся, а это верный признак того, что все пройдет хорошо. Так что, сержант, надо бы задобрить моего «вещуна» и угостить чем нибудь вкусным, а то удача уйдет.

– Шутишь?

– Нисколечко. На войне приметы и суеверия – это самое первое дело. У меня друган есть, Колян, по прозвищу Якут, так вот он вполне серьезно с духами разговаривал, и те ему отвечали. И всегда россказни этих духов были… в масть. Он у них спрашивает, всякие подношения им подгоняет, а они ему рассказывают, что будет. Так что гони тушенку или сало! – подытожил я.

– Держи, предсказатель! – сержант протянул мне небольшую пластиковую банку паштета и плитку шоколада.

Нисколечко не смущаясь, я все это съел на ходу, даже не заметив, что гусиный паштет вприкуску с горьким шоколадом – это не совсем привычное сочетание.