Приехали мы на завод неподалеку от города, ходили мы по заводу, ходили и пришли к кабинету директора. «Что это у тебя за кабинетом дверь какая-то? — спросил Брынцалов. — Баб, наверное, тут трахаешь?» Я спросил руководителя предприятия Э. Гончарова, прав ли его шеф. «В каждом слове есть доля правды», — был ответ…

… Во время каждой встречи, каждого разговора кандидат выдавал перлы — не хуже, чем у Жириновского: «Нужно продать водородную бомбу (у нас в России столько ценностей!) — и другая нация, уплатив деньги, будет обескровлена», «Почему вывоз икон считают контрабандой? Раз берут — надо продавать. И рисовать их, рисовать. Что, у нас Рублевых, что ли, нет?», «Советские евреи создали Израиль, а русские евреи его разрушат», «Зюганову программу писала Корягина, которая глубокой осенью 1987 года ко мне в тапочках пришла. У нее даже сапог не было, что она может!», «Зайдешь во фракцию к Жириновскому — у него либо убогие сидят, либо братва!»

… Все, все так таинственно, так неясно, так странно, когда пытаешься уловить связь между «дворцом» и «лачугой», между Хозяевами и всеми прочими… недаром все та же незадачливая, сердобольная «Москвичка» к числу прочих своих недоумений приплюсовала еще одно: почему почти сразу, следом за статьей «Человек есть то, что он ест», — исчезла из ресторана «Ферейна» сама героиня очерка — Раиса Федорова? Почему? Ей что, надоело получать приличную зарплату? Ведь вот только что с охотой, с юмором отвечала на все вопросы докучливой «Москвички»:

« — Рая, извините, а каким образом вам удалось устроиться на такое престижное место? По знакомству?

— Представьте себе, нет. Случайно услышала от коллеги, что недалеко от дома (я почти рядом живу) открылся при предприятии небольшой ресторанчик. Ну и пошла наниматься, что называется, с улицы. Рассказала, что умею, чему обучалась, в каких всесоюзных конкурсах участвовала. Меня и взяли. Шесть лет с тех пор прошло. Нареканий в свой адрес не слышала. Надеюсь, что хозяин моей работой доволен.

Вроде все на месте и у Раисы Федоровой, и Владимира Довбыша — толково, с увлечением рассказали они о своей работе…

Только почему, почему аккурат после этой статьи ушла с работы Раиса Федорова? Отчего уже совсем неправдоподобно звучит уверение: «Кажется, выстраивается профессиональная династия. Вслед за мамой, метрдотелем, тонкости сервировки и светского обращения осваивает ее дочь Светлана, официантка в ресторане „У Ферейна“. Ничего этого нет! Хотя и мама улыбается со страниц газеты, и очаровательная юная Светлана… „Ферейн“ от них отказался? Или они — от „Ферейна“?

— А может, господину Брынцалову вдруг какое-то кушанье не понравилось? — спросила я у Александра Толмачева.

— Такого не может быть, — был ответ. — Брынцалов не мелочный.

Присутствующая при нашем разговоре молодая женщина улыбнулась многозначительно и, вздохнув, сказала:

— Отчего? Почему? У нас здесь позволено быть умным и красивым только избранным. Владимир Алексеевич тут действительно ни при чем, но… что можно поставить на пути женщины, которая почувствовала себя оскорбленной только потому, что на этот раз нее портрет красуется в газете, а какой-то «холопки»?

— Неужто так круто? — не поверила я.

— Вы, значит, уж точно все еще живете при социализме! — усмехнулась моя собеседница.