— Как это по-русски! Вы любите работать сообща. И еще вы любите спрашивать совета и давать их.

— Это плохо?

— Нет, это непривычно. Американцы — индивидуалисты и любят жить своим умом.

— А как же работа в команде?

— Это миф, это то, что босс пытается вбить в головы подчиненным.

— Вы тоже индивидуалистка?

— Ужасная. Не терплю над собой никакого начальства и предпочитаю работать в одиночку. Как наш герой. Но при этом я очень люблю, когда у меня спрашивают совета. — добавила она поспешно, — а еще больше — давать советы. Я профессиональная советчица.

— Мне кажется, что наш герой к концу жизни несколько изменил свою точку зрения. Он понял, что без помощников ему не обойтись.

— Даже так?

— У меня сложилось такое впечатление.

— Впечатление — это такая эфемерная субстанция, ее невозможно передать по телефону.

— Именно это я и имею в виду.

— Я буду на днях в Лос-Анджелесе, мы могли бы встретиться. Ведь дело терпит?

— Не уверен. И я не в Лос-Анджелесе. Я в Колорадо-Спрингс.

— Вы все-таки поехали туда… А я думала, что вы давно вернулись домой.

— Возвращался бы я через Санта-Фэ и обязательно посетил бы вас. Неужели вы думаете, что есть на свете мужчина, который, познакомившись с вами, вот так бы взял и проехал мимо.

«Вот, черт, нашел время и место демонстрировать галантность. Не в России, чай», — пожурил себя Саров.

— Я немного завидую русским женщинам. Американские мужчины разучились говорить такие слова.

— У них есть другие достоинства.

— Некоторые счастья своего не понимали, — сказала Фрэнсис.

«О чем это она?» — оторопел Саров. Осеклась и Фрэнсис и тут же затараторила:

— Я буду рада вас видеть. Я свободна. То есть у меня эти дни свободны. Я все время дома. Приезжайте в любое время. Когда вы сможете приехать? Если тронетесь прямо сейчас, то прибудете как раз к ужину. Даже если и задержитесь, то все равно поспеете к ужину, я буду вас ждать. То есть ужин будет вас ждать. Вы совсем сбили меня с толку.

— Мне не хотелось бы вас затруднять…

— Вы нисколько меня не затрудните.

— Так я выезжаю.

— И я выезжаю.

— Куда?

— В магазин! Я сделаю вам стейк, толстый, брызжущий жиром стейк, хорошо прожаренный стейк. Ведь вы, русские, не любите мясо с кровью. Зачем вам мясо с кровью, если у вас кровь — в жилах.

Кровь в жилах у Сарова была. Он ее чувствовал. Она бурлила.

По телефону все было проще. Находились слова, не надо было думать, куда девать руки, не надо было следить за выражением лица. Они стояли на пороге ее дома, Саров крепко вцепился в ручку чемодана, Фрэнсис нервно мяла кокетливый передничек.

— А шкатулка несколько разбухла за эти дни, — первой пришла в себя девушка.

— Это чемодан, — серьезно сказал Саров, — в нем антикварный кинопроектор.

— Обожаю антикварные кинопроекторы!

— Какой же я идиот! — воскликнул Саров, поставил чемодан, на крыльцо, бросился к машине и вернулся с букетом каких-то неизвестных ему, но красивых и приятно пахнущих цветов. — Вот, это вам, — сказал он, вручая букет.

Фрэнсис, как положено, погрузила лицо в букет и, глядя сквозь причудливые цветы, сказала:

— У меня есть калифорнийское полусладкое вино, они будут отлично сочетаться, — и, улыбнувшись: — Вы не поверите, Пьётр, за последний год мне дважды вручали антикварные кинопроекторы, но цветы — впервые.