— Вот гад! — разозлился Женька. Мало того, что спать не дает, так теперь еще вспоминай!

И вдруг ему стало ясно. Это была не мелодия, но… Женька прислушался. Может, показалось? Нет. Все верно! Кто-то наверху методично выстукивал S0S. Сигнал бедствия.

Стук сменился тяжелой поступью. Женька, затаив дыхание, слушал. Кто-то явно ходил там, наверху, по комнате. Походил. Остановился. Затем что-то сказал, но слов было не разобрать. Потом — глухой удар об пол. Возня. Громкий шорох. Будто бы через всю комнату протащили какой-то тяжелый предмет. Затем снова послышались шаги и невнятная речь. Затем шаги удалились. Все смолкло.

— Ну, не фига себе, — прошептал мальчик.

Теперь его всего трясло. Воображение рисовало самые жуткие картины. Он чувствовал: там, наверху, что-то происходит. Надо срочно будить Олега.

Женька бросился прямо по коридору. Вульф, решив, что мальчик затеял какую-то игру, с лаем побежал ему наперерез. Женька совершенно забыл о наличии пса. Его внезапное появление явилось для мальчика совершеннейшей неожиданностью. Женька споткнулся и, вместо комнаты Олега, влетел головой вперед в дверь спальни его родителей. Дальше события развивались стихийно. В спальне между кроватью и дверью стоял прямоугольный пуфик. Сперва Женька упал на него, сметая в падении какие-то баночки и флакончики с туалетного столика. И, наконец, спланировал прямо на широкую кровать, где спали родители Олега. Вульф тоже прибыл на место событий и, не переставая, лаял.

Олеговы предки разом сели на кровати.

— Ты откуда? — не поняв спросонья, уставился Борис Олегович на Женьку.

— Я вон из той комнаты, — серьезно ответил тот.

— Знаю, что из той, — уже начал несколько четче воспринимать действительность отец Олега. — На кой черт ты нас разбудил?

— Да я, понимаете… В туалет… — принялся на ходу врать Женька. Ему было ясно: ставить предков Олега в известность о странном стуке пока нельзя.

— Туалет в другом конце коридора, — проворчал Борис Олегович. — Мог бы уже и запомнить. С детства тут целыми днями тусуетесь.

Это было совершеннейшей правдой. Олег с Женькой дружили почти с тех пор, как помнили себя.

— Ну, я как-то спросонья заблудился. И еще темно. Я же ночью у вас никогда не был, — стал неуклюже оправдываться мальчик.

— А мне, между прочим, в семь на работу ставать, — обиженно произнес Борис Олегович, — Ладно. Шуруй себе в свой туалет. Спать хочется.

Он накрылся с головой одеялом.

— Что? Что там у вас? — в это время из своей комнаты с криком вылетел Олег.

В следующую секунду он на полном ходу врезался в тот же пуфик, в свою очередь зацепив еще несколько скляночек, которые с грохотом полетели с туалетного столика на пол, и, наконец, плашмя приземлился на живот Беляева-старшего.

— Вы что, оба сегодня чокнулись? — взревел тот.

— Я лично — нет, — обиженно отозвался сын. — Это же вы меня разбудили.

— Не мы, а он, — воззрился свирепо Борис Олегович на Женьку.

Мама Олега, Нина Ивановна, встав с постели, расставляла на столике опрокинутые флаконы.

— Хорошо, хоть ничего не разбили, — сонно пробормотала она.

Вульф, пользуясь замешательством, прыгнул на кровать и с самым невинным видом улегся в ногах у Бориса Олеговича рядышком с Женькой.

— И ты тоже спятил? — пронзительно возопил папа Олега.

Пес, наградив его укоряющим взглядом, лениво спрыгнул на пол. Он считал величайшей несправедливостью, что ему не разрешали спать на постелях, диванах и креслах, «Почему Женьке можно, а мне нельзя?» — словно бы спрашивал сейчас пес.