Увлекая за собой издателя, он проскользнул за стоявшую в холле высокую раскидистую пальму.

Там они замерли, не сводя глаз с интересующего их человека. Фишер даже не взглянул в их сторону, оживленно разговаривая с человеком за стойкой. Закончив разговор, он какое-то время постоял в раздумье, а затем, высоко подняв голову, как человек, который, попав в неловкую или неприятную ситуацию, наконец принимает единственно правильное решение, прямиком направился к лифту.

Грифф стиснул локоть журналиста.

— Скорее! — крикнул он. — Нельзя, чтобы он нас опередил.

Мужчины быстрыми шагами пересекли холл, они почти бежали.

Перед ними остановился подъехавший лифт, и двери его распахнулись. Две женщины и мужчина вышли, и в освободившуюся кабину вошел Фишер. Парнишка-лифтер обвел взглядом холл и уже положил руку на дверь, собираясь захлопнуть ее.

Грифф вдруг негромко свистнул. Удивленный лифтер поднял голову и увидел бегущих через холл мужчин.

— Подождите нас, — велел Грифф.

Парнишка широко распахнул двери.

Фишер, который в это время задумчиво рассматривал носки своих модных туфель, поднял голову и бросил рассеянный взгляд на своих неожиданных попутчиков. Внезапно на его лице появилось удивление, быстро сменившееся самой приветливой улыбкой, под которой, однако, проскальзывало чуть заметное раздражение.

— Так-так, — сказал он, — если не ошибаюсь, господа Грифф и Бликер, издатель «Блейд». Как дела, джентльмены? Вы наверх?

— Да, — ответил Грифф, обменявшись с ним рукопожатиями, и прошел в кабинку.

Лифтер закрыл за ними дверь.

— Девятый этаж, пожалуйста, — сказал ему адвокат.

— И нам девятый, — повторил Грифф.

Лифт тронулся.

— Что привело вас в город? — поинтересовался Грифф.

— Да так, обычные дела. Хочу повидаться с одним человеком, может быть, он станет свидетелем в известном вам деле. Какое несчастье для бедняги Фрэнка… Кэттея, я имею в виду.

— Да, конечно, — подтвердил Грифф. — Ведь, если не ошибаюсь, там был замешан яд.

Адвокат кивнул.

— Боюсь, — промолвил он, — что все это очень серьезно.

— Вы не уверены, что это самоубийство? — поинтересовался Грифф.

Лифт остановился на девятом этаже. Парнишка распахнул двери.

Адвокат, выходя в коридор, продолжал:

— Нет, теперь я уже не уверен в том, что это было самоубийство. Честно говоря, я уже сам не знаю сейчас, что же это было на самом деле, и очень сомневаюсь, что когда-нибудь удастся доказать, что эта смерть не была самоубийством.

— А вы хотите попробовать? — спросил Грифф, выходя вслед за ним из лифта.

— Сам не знаю, — промолвил Фишер в неожиданном порыве откровенности. — Я не хочу делать тайны из того, что я думаю по этому поводу. Ведь надо же еще учитывать чувства и вдовы Кэттея. Существует еще такая вещь, как семейная честь. Можно все это отнести к области сентиментальных чувств, но, кроме этого, здесь замешаны и материальные интересы, и довольно сильно. Жизнь Кэттея была застрахована на пятьсот тысяч долларов. По условиям страховки, если смерть наступает по какой-то случайной причине, неожиданно, скажем в результате несчастного случая, то сумма страховки удваивается.

— Вы имеете в виду, — спросил Грифф, — что если выяснится, что Кэттей принял яд непреднамеренно, то это будет означать разницу в пятьсот тысяч долларов для его наследников?

— Ну, я этого не говорил, — заявил Фишер.