– Итак, – ласковым голосом заговорил Повелитель Снов. – Как это назвал тебя мьюриан? Ах да, Таленин. И ты наконец‑то пришла.

Минда потрясла головой, стараясь избавиться от наваждения. Тембр голоса был точно таким же, как у Гримбольда, а неспешная речь напоминала манеру Рабберта. Все сплошной обман. Он изменил свой облик, только глаза остались настоящими, остальное – иллюзия.

Улыбка на его лице стала шире.

– Это мой подлинный облик, – сказал он. – Разве я так ужасен?

– Ты – воплощение зла.

– Что ты можешь знать о зле? – спросил он. – Я видел его, пробовал на вкус, жил им. А ты? Я был в Далкере, царстве Богов Тьмы, и я видел зло. По сравнению с ними я просто ребенок, играющий в свои незатейливые игры. Но я многому у них научился и когда‑нибудь поднимусь до такой же высоты. Вот тогда я стану злом – для тебя, для тех, кто думает так же, как ты. А для меня? Для тех, кто пойдет со мной? Мне кажется, все зависит от точки зрения.

Ильдран негромко рассмеялся. Сочетание спокойного тона и извращенного юмора еще больше напугало Минду. Комната вдруг расплылась, свечи слились в одно пятно, потом разделились на сотни огней, седовласый человек дрожал в их свете. Минда поняла, что ее глаза стали наполняться слезами. Это не колдовство.

– Я испытываю к тебе некое теплое чувство, – продолжал Ильдран. – Никто другой не мог так долго противостоять моему натиску. Даже до того, как этот мьюриан подарил тебе свою побрякушку, ты была сильной. Но ведь ты однажды рожденная, не так ли, Минда Таленин? Эти залы, этот холм, все это твое наследство. Вессенеры. Они были гордыми. Гордыми и могущественными. Но не настолько сильными, чтобы я не смог их всех уничтожить. Всех, кроме твоей матери, Морвенны. В конце концов, я и ее убил, хотя и не участвовал в этом лично.

Он постучал пальцем по глобусу, и его пульсирующий свет на мгновение стал еще ярче.

– Все Вессенеры обладали мужеством, – сказал Ильдран. – И вот передо мной последняя представительница их рода. И как с тобой поступить, Маленький Королек? А может, ты присоединишься к моему войску?

Она молча покачала головой. Минда старалась сосредоточиться на кромлехе, стоящем над этой комнатой, на серых каменных столбах, нацеленных на звезды Хайволдинга, что питали ее тау, ее внутренние силы, но ощутила лишь слабые признаки пробуждающейся энергии.

Ильдран рассмеялся. Добродушно, словно они были давними друзьями.

– Неужели ты и впрямь подумала, будто я могу взять тебя к себе? – спросил он. – Чтобы ты плела заговоры, и строила козни, и довела меня до безумия своей проклятой невинностью?

Раскатистый смех наполнил комнату. Минда попыталась уйти в себя, спрятаться от него, но прятаться было некуда. Куда бы ни поворачивались ее мысли, везде натыкались на тьму желаний Ильдрана, готовую поглотить ее целиком.

– Я тоже когда‑то был невинным, – наконец сказал он, переставая смеяться. – Но быстро утратил это свойство. Дакеты нашептали мне мои сны, я познал власть… и многое другое.

Он снова прикоснулся пальцем к глобусу, и цвет стал ярче, пульсация замедлилась.

– Подойди ко мне, – приказал Ильдран. Теперь он говорил решительно и твердо, веселье исчезло без следа. Минда, как под гипнозом, могла только повиноваться. Она шла через комнату, пока между ними не остался один глобус. Ильдран протянул руку, прикоснулся к ее щеке, потом зацепил пальцем кожаный шнурок и сорвал с шеи талисман.

– Забавная игрушка, – заметил он. – Но она тебе больше не пригодится.

Ильдран бросил желудь на пои. Минда с ужасом наблюдала, как ее талисман хрустнул и раскололся под ногой.