Конечно, я немного подозревал Томмазо, но долгое время не мог поверить, что главный куш достался не Бирнесу. К тому же у директора во всех случаях было железное алиби. Поэтому я склонялся к версии Флавии, полагавшей, что аферу организовал Бирнес.

Отгадка начала выкристаллизовываться в моей голове только после того, как мне позвонил Бирнес. Он был страшно взволнован: Аргайл сообщил ему, что «Елизавету» признали подделкой и ему придется вернуть деньги. — Генерал повернулся к молодому англичанину. — Кстати, зачем вы это сделали?

Флавия посмотрела на Аргайла с осуждением, и он снова почувствовал себя дураком.

— Я уже говорил Флавии — я надеялся, что сэр Эдвард помчится в Сиену и попытается уничтожить картину. Тем самым он выдал бы себя, и тогда вы смогли бы его арестовать. Полагаю, мне следует перед вами извиниться, — сказал он Бирнесу. Тот примирительно кивнул.

— Что ж, неплохая идея, — одобрил Боттандо, чем несказанно удивил и Флавию, и Аргайла. — Если бы он действительно был преступником, это могло бы сработать. Честно говоря, я и сам избрал такую же тактику. В принципе вы оказали мне большую услугу, поговорив с Бирнесом, потому что именно после вашего визита он позвонил мне и рассказал, что когда-то Томмазо был учеником Морнэ. До этого момента я считал, что поджечь картину и убить Манцони мог только Аргайл. Тогда автоматически вовлеченным в преступление оказывался Бирнес, поскольку Аргайл, по моему мнению, не способен организовать аферу с подделкой картины.

— Премного благодарен, — кивнул Аргайл.

— Не обижайтесь, просто я знал, что у вас нет опыта в подобных делах. Но убить человека вы вполне способны; в то же время я не мог представить никого из этих грузноватых — прошу прощения, джентльмены — эстетов, бросающихся на Манцони с ножом. Таким образом, я зашел в тупик.

Боттандо отвинтил крышечку бутылки с минеральной водой, налил себе стакан и пустил бутылку по кругу.

— На самом деле все происходило так: Томмазо, не раскрывая своего инкогнито, поручил Бирнесу купить картину. Тем временем он подготовил почву в правительстве: нажал на министра культуры и добился от него обещания вернуть в Италию шедевр национального искусства, если вдруг представится такая возможность.

Музей покупает картину, Томмазо дает указание брать образцы краски только в тех местах, где сохранилось оригинальное изображение. К несчастью для него, этот разговор подслушала и пересказала мне его секретарша, когда я ожидал в приемной. Вот что бывает, когда заставляешь посетителей ждать.

Далее Флавия летит в Лондон, и Аргайл сообщает ей о своих подозрениях. Я передаю информацию директору, отчего он приходит в ярость. Но уничтожить картину он решился только после того, как я собрался лететь в Швейцарию по делу Морнэ. Томмазо почувствовал, что обман может раскрыться, и приступил к решительным действиям.

Был и еще один любопытный момент, после которого я начал смотреть на Томмазо как на возможного преступника. Он неожиданно объявил о намерении уйти на пенсию в следующем году и назначил своим преемником Ферраро. По меньшей мере странный поступок, учитывая его давнюю неприязнь к этому человеку. Я полагаю, Ферраро собрал какой-то компромат на Томмазо, когда управлял музеем в отсутствие Томмазо и Спелло. Директор объяснил мне свой выбор тем, что Ферраро отлично зарекомендовал себя в этот период. Возможно, он и в самом деле проявил себя хорошим управленцем, но я склонен думать, что он просто надавил на Томмазо.

Далее. Ферраро рассказывает Томмазо, что я получил доказательства того, что картина является подделкой, и предлагает свой план действий. Томмазо соглашается, и Ферраро, как более безжалостный член шайки, берется за его осуществление.

Он оказался в затруднительном положении.