— Признавайтесь, — в очередной раз потребовал тот.

Подруги переглянулись.

— Варька, — обреченно произнесла Марго, — они ведь теперь все равно от нас не отстанут. Может, расскажешь?

— А не расскажешь, мы сами узнаем, — грозно изрек Каменное Муму.

— Ты нас, пожалуйста, не пугай! — сочла своим долгом предупредить Маргарита.

— И не думаю, — пожал плечами Герасим. — Просто стараюсь предотвратить крупный конфликт, который может разрушить нашу компанию.

— Друзья, — счел своим долгом вмешаться Луна, — если мы ещё хоть немного продолжим в таком духе, перемена закончится.

— Ладно, — покорилась Варвара. — Слушайте.

— Давно бы так, — с победоносным видом проговорил Герасим.

— Молчи, Каменное Муму! — шикнула на него Варя. — А то раздумаю.

Тот почел за лучшее в спор сейчас не вступать. Тем более что его просто распирало от любопытства, что хотели скрыть от них девчонки.

Варвара, первым делом объяснив мальчикам, почему оказалась на большой перемене вместо буфета в раздевалке, а затем поведав о том, что уже успела рассказать Марго, продолжала:

— В общем, Лина её, с одной стороны, утешала, а с другой — принялась расспрашивать, что же все-таки с ней такое страшное стряслось.

— Слушай, Варька, а ты уверена, что это была именно наша Ольга? — осведомился Герасим.

— Во-первых, уверена, — отмахнулась девочка. — А во-вторых, не перебивай.

— Я не перебиваю, а уточняю, — снова заговорил Герасим. — На всякий случай. Потому что на Ольгу такое совсем не похоже.

— Вообще-то, да, — поддержал Луна.

И даже Иван, который проучился с ними в восьмом «А» всего месяц, тоже кивнул. Их классная отличалась невероятной сдержанностью и почти полной невозмутимостью. И вообще смахивала скорее не на учительницу, а на секретаршу из какой-нибудь процветающей фирмы. Ольга Борисовна относилась к тому типу людей, которых, кажется, попросту невозможно вывести из себя. Она даже голос повышала больше из педагогических соображений, нежели в угоду собственным чувствам. И, как заметил однажды Пашка Лунин, «слова «учитесь властвовать собой» написаны прямо про нашу Ольгу».

Варя, внимательно оглядев друзей, скороговоркою произнесла:

— Вы думаете, мне самой не было странно? Я, в общем-то, поэтому там и осталась. И… — девочка выдержала короткую паузу, — не пожалела. В общем, хотите — верьте, хотите — нет.

Слушая Варю, друзья и впрямь не знали, верить ли ей. Ибо история, которую она поведала, звучала крайне неправдоподобно. Ольга Борисовна, возвращаясь вчера домой из школы, повстречала какую-то женщину. Та сперва попросила объяснить, как пройти к Белорусскому вокзалу. Ольга Борисовна стала показывать. Дальнейшее она помнила очень смутно, ибо, по её собственному выражению, «впала в какой-то транс» и в этом самом трансе зачем-то привела совершенно незнакомую женщину прямо к себе домой, где собственноручно и даже с каким-то восторгом отдала ей деньги, скопленные на свадьбу, а также все золотые украшения, которые находились в квартире.

Придя в себя, несчастная Ольга впала в истерику. След странной женщины, разумеется, успел уже простыть. От восторженности, с коей Ольга Борисовна махом избавилась от ценностей, как своих, так и родительских, тоже следа не осталось. Наоборот, учительницу охватило отчаяние. Хорошо еще, родители, завершая садово-огородные работы, пока жили на даче, а значит, пребывали в счастливом неведении по поводу постигшей их утраты.