И всё было хорошо, пока Линду не застали за списыванием на контрольной по математике. Она заявила, что это я настучала миссис Холмгрен. Она так решила, потому что накануне я сказала, что тем, кто будет списывать, не поздоровится. Я-то хотела просто её предупредить – она ведь теперь моя сестра – но ошибалась.

А через пару недель, когда я стояла в коридоре перед своим шкафчиком, случилось кое-что пострашнее. У меня потемнело в глазах, и стены как будто обрушились. И хотя это длилось какую– то долю секунды, мне было достаточно. В тот день я забрала из шкафчика вещи, которыми дорожила: фотографию мамы с папой, мой старый синий свитер, папку с сочинениями по английскому. Ещё какую-то мелочь.

Вечером я сказала, что у меня болит голова, и осталась в своей комнате – Вагнеров это не удивило. Я очень надеялась, что хотя бы в этот раз ошибаюсь – но где-то после десяти завыли сирены. Машины сновали туда-сюда, а на улице кричали люди. Вагнеры тоже выскочили из дома – узнать, что случилось, но я не двинулась с места. Я и так знала.

Когда утром я спустилась завтракать, Линда буквально лопалась от возбуждения.

– Ты знала! – завопила она, ужасно довольная собой. – Папа, София всё знала! Даже если это не она подожгла, то всё равно знала, что что-то будет! Она вчера выгребла из шкафчика все вещи!

– Не болтай глупостей, Линда, – возразила миссис Вагнер. – Нельзя бросаться такими ужасными обвинениями, – и она так резко опустила кофейную чашку на блюдце, что кофе расплескался.

А мистер Вагнер подумал и наконец спросил:

– София, ты и правда забрала вчера все вещи?

Я сказала: да, мне просто показалось, что так будет правильно. Ничего особенного.

Я рывком вернулась в реальный мир. Автовокзал? Мон Плизан? Я не сразу сообразила, о чём она толкует. Наверное, у меня сделался довольно дурацкий вид, раз Рита потрепала меня по плечу.

– Кажется, твой автобус стоит вон там, – она показала на посадочную платформу. – Ты пока возьми чемоданы и встань в очередь, а я сбегаю в кассу за билетом.

Я постаралась улыбнуться и кивнула, хотя нисколько не успокоилась. Стоило мне начать вспоминать про Стенджилов, и Вагнеров, и остальные семьи, в которых я побывала, меня словно опять выбрасывало в открытый космос, без точек опоры и без связей. Кажется, я успела немного позабыть, каково это, пока жила у прапрабабушки, но сейчас то ощущение вернулось.

Я видела, как Рита вышла из кассового зала и проталкивается через толпу у платформ. Она выглядела усталой, и я понимала, что ей тут не нравится, – хоть и по другой причине. Кроме того, что она всё ещё не была уверена, правильно ли отсылать меня одну в Мон Плизан.

– Послушайте, – сказала я, когда Рита протянула мне билет, – если хотите, возвращайтесь домой. Я справлюсь сама. Спасибо за помощь.

Очередь двинулась вперёд, однако Рита по-прежнему стояла возле меня, в задумчивости прикусив губу.

– Спасибо вам за всё, – сказала я, и тут как кто-то меня за язык дёрнул: – Вы лучше идите, а то пропустите звонок.

Очередь снова двинулась, и я вошла в автобус. За спиной ахнула Рита, а я сунула билет водителю и стала проталкиваться внутрь, на самое дальнее сиденье. Пробираясь по проходу, я кляла себя последними словами. Тупица! Идиотка! А что, если ей хватит ума потащиться за мной в автобус и учинить допрос, откуда я знаю про звонок?

Придётся прикинуться совсем дурой.