— К тому же никакому дураку не пришло бы в голову сбрасывать его в дневное время, так что...

—Вот именно. В воскресенье ночью — вот то время, которое можно назвать предварительно, Морс. Но если я найду на теле хотя бы несколько живых блох, то это означает, что я наговорил массу глупостей, потому что обычно они погибают под водой через двадцать четыре часа.

— Что-то он, по-моему, не слишком похож на такого парня, у которого могут быть блохи?

— Это зависит от того, где он был до того момента, как его столкнули в воду.

Макс посмотрел на Морса и увидел, как главный инспектор совершенно без всякого энтузиазма заглядывает в свой стакан.

—Я могу понять, что кто-то отчленил его голову, Макс, даже кисти рук. Но почему этот кто-то решил отрезать ему ноги?

— Да все то же самое. Чтобы исключить возможность идентификации.

— Вы имеете в виду... что ниже колен у него было что то... например, деревяшки или что?

— «Искусственные протезы» — вот как это теперь называется.

— Или, может быть, у него не было пальцев на ногах?

— Да, или что-нибудь в этом роде, выбор тут небольшой...

Но мысли Морса были где-то уже далеко, образ обезображенного трупа вызвал новый спазм в его желудке.

— А знаешь, ты прав, Морс. — Хирург радостно подлил себе еще виски. — Он, наверное, никогда не знал, что такое блохи. Костюм из хорошего материала, кроме того, довольно шикарная рубашка. Этот парень, должно быть, имел хорошую работу и был доволен ею: приличная зарплата, хорошие условия работы, офис, устланный ковровым покрытием, приличная пенсия...

Хирург вдруг оборвал себя на полуслове. Казалось, его осенила одна из тех редких догадок, которые иногда посещали его голову.

— Знаешь Морс, — произнес он торжественно. — Я думаю, он, скорее всего, был банковским служащим!

— Или преподавателем Оксфорда, — спокойно добавил Морс.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Среда, 23 июля

Морс отличался своим неортодоксальным, интуитивным и даже на первый взгляд несколько вялым подходом к ведению следствия, но одновременно с этим он был прекрасным администратором. Поэтому когда в тот же день, ближе к вечеру, он вернулся в свой офис, то тут же привел в действие все механизмы, связанные с убийством, — а это было конечно же убийство. Суперинтендант Стрейндж, которому Морс докладывал в управлении полиции о результатах расследования после своею возвращения с места происшествия, знал главного инспектора слишком хорошо, поэтому он спросил:

— Вам, конечно, нужен будет Льюис?

— Спасибо, сэр. И еще пара аквалангистов.

— А сколько человек вам нужно кроме этого?

— Ну, э-э-э... пожалуй, нисколько. Во всяком случае, сейчас мне больше никто не нужен.

— Почему?

— Я даже не знаю, какое им дать задание, сэр, — был простой и честный ответ Морса.

И действительно, когда он посмотрел на свои наручные часы, которые показывали половину восьмого («Проклятье, пропустил «Стрелков»!»), то понял, что не знает даже, что сам будет делать дальше.

На столе прямо перед ним лежало мокрое письмо, которое могло пролить какой-то свет на это странное дело. Однако больше всего его беспокоила пульсирующая зубная боль, которая мучила его в течение всего сегодняшнего дня, а к вечеру стала просто невыносимой.