|
Это, в общем-то, не является одним из самых главных прегрешений; но, как вы сами мне сказали, все это ожидание стоит больших нервов: иногда этого может оказаться достаточным, чтобы кое-кто захотел заплатить — заплатить каким-нибудь способом — только для того, чтобы узнать результаты заранее. Но это только цветочки... Тут есть еще и другая сторона дела. Представьте себе, что какой-то студент очень близок к тому, чтобы попасть в верхнюю строку списка. Ему вполне могут дать рекомендацию на устный экзамен. Но ведь в то же время ему никогда заранее не сообщают, какую именно часть своей работы он будет защищать. Таким образом, если он не знает этого, то ему придется зубрить все подряд, поскольку он может ожидать любых дополнительных вопросов. Согласны? Но давайте сделаем еще один шаг в наших рассуждениях. Наш подающий надежды «номер один» сможет гораздо быстрее и легче достигнуть своей цели, если он хотя бы будет знать имя того человека, кому ему придется сдавать устный экзамен. Тогда у него возникает замечательная возможность узнать, какой любимый конек у этого преподаватели, кроме того, он может прочитать его статьи или книги и вообще настроиться на нужную волну. И это подводит нас к окончательному выводу. Если претендент на первое место может выяснить, от кого конкретно зависит его будущее, то именно это и создает потенциальную возможность для дачи взятки с единственной целью получить рекомендации на это самое первое место. Понимаете, Льюис? Во всем этом механизме полно таких лазеек! Я не утверждаю, что кто-то пользуется этими лазейками, я только утверждаю, что они там есть. И в зависимости от того, каким будет размер вознаграждения, вполне могут найтись такие податливые преподаватели, которые соблазнятся подобным предложением, как вы думаете?
Льюис кивнул: — Я думаю, наверное, могут найтись такие. — И не «наверное», Льюис, а совершенно точно такие находятся! Льюис снова кивнул, на этот раз довольно грустно, а Морс продолжал: — Таким образом, мы находим труп с большим вопросительным знаком на шее. — У него не было шеи, сэр. — Это верно. — А теперь что, этого вопросительного знака уже нет? — Терпение, Льюис! — Но у нас еще было письмо, благодаря которому мы могли двигаться вперед. — Именно. Потому что если бы нам вообще не за что было зацепиться, то все это дело так бы и повисло в воздухе. Сами посудите, много бы вам удалось сделать, если бы не... — Ну, самому мне вообще ничего не удалось бы сделать. — Зря вы недооцениваете себя, Льюис, позвольте вам заметить! — А помните, что вышло тогда с этим делом относительно донорства? — Ага! Вот если бы вы сами были донором на протяжении многих лет, то вы бы... — Между прочим, в прошлом году я получил золотой значок — за то, что сдавал кровь пятьдесят раз, вот так — если вы не знали. — Что вы говорите? Я действительно не знал. — Так что мне не нужно много рассказывать об этом — Нет, нужно. Вы ведь наверняка не знаете, когда вы должны закончить сдавать кровь? В каком возрасте, я имею в виду? — Нет. — Вот! А вы, черт возьми, должны это знать! Разве вы не читали об этом? До шестидесяти пяти. Льюис переварил эту информацию и сказал: — Вы имеете в виду, что имя Брауни-Смит не могло оказаться в текущей картотеке... — Вот именно! Так же, впрочем, как и имя Вэстерби. Им обоим было уже больше шестидесяти пяти. — Ну, да, значит, мне нужно было смотреть в старых списках. — Правильно. Но теперь я уже все выяснил. Брауни-Смит последний раз сдавал кровь всего два года назад. Вэстерби же никогда не был донором: у него была желтуха, и поэтому он оказывается вне подозрений, это не его труп. |
