— И цивилизованному обществу до нас нет никакого дела, — подхватил Женька.

Словно стремясь опровергнуть его утверждения, цивилизованное общество в лице Антонины Васильевны вдруг обернулось и посмотрело прямо в глаза Пашкову. Затем бабушка Школьниковой покрепче прижала сумку к груди и, заметно ускорив шаг, почти бегом устремилась к продовольственному магазину.

— По-моему, все же заметила, — растерянно посмотрел Женька на Пашкова.

— Делов-то, — ничуть не расстроился тот. — Главное, что не узнала. А замечаешь ты бомжей на улице или нет, какая разница.

— Никакой, — успокоили его слова Женьку. — Впечатление от таких бомжей тут же улетучивается.

— А потом, — не упуская из поля зрения бабушку Моей Длины, продолжал Пашков. — Мало ли куда мы идем. Бомжам, между прочим, тоже есть надо.

— Верно, — подтвердил Женька. — Кстати, может, мы с тобой тоже чего-нибудь купим? Так сказать, про запас. Кто знает, сколько времени нам еще за ней таскаться.

— Все зависит от обстоятельств, — ответил Пашков.

Как вскоре выяснилось, обстоятельства были против Женькиного желудка. Не успели ребята проникнуть следом за бабушкой Школьниковои внутрь магазина, как та стремительно выскочила обратно на улицу.

— Чего это она? — изумился Женька. — Даже толком не посмотрела, что продается.

— А ты видел, какая очередюга? — указал на кассы Пашков. Из трех работала лишь одна. Возле нее столпилось человек десять. — Наверное, тете Тоне стоять неохота. И она решила пойти в другой магазин.

— Тогда бежим! — взвыл Женька.

«Бомжи-ветераны», отпихнув нескольких совершенно некстати застрявших в дверях людей, понеслись дальше за Антониной Васильевной. Та, постоянно оглядываясь, миновала Глухарев переулок и при-пустилась по скверу. Она по-прежнему все время оглядывалась.

— В «Березку» идет, — бросил на ходу Пашков.

— Куда она, туда и мы, — весело откликнулся Женька. — Кстати, там мы тоже можем жратвы купить.

Антонина Васильевна поскользнулась и взмахнула руками. Сумочка, описав причудливую дугу, упала на землю. Бабушка Школьниковой, испуганно пискнув, опрокинулась навзничь.

— Сейчас! Сейчас! — хором крикнули Лешка и Женька.

Впопыхах позабыв о своем новом и совершенно неотразимом имидже, они побежали на помощь Антонине Васильевне. Лешка начал ее поднимать. Женька схватился за сумку.

— Грабят! — суча ногами в воздухе, возопила на весь сквер Антонина Васильевна. — Помогите! Спасите!

— Не бойтесь! Мы как раз вам и помогаем! — от всей души заверил Пашков.

— Уйди! — отчаянно отбивалась от него бабушка Школьниковой. — Люди добрые! Помогите!

Позже Лешка и Женька в качестве несомненной удачи отмечали тот факт, что людей вообще не оказалось. Ни добрых, ни злых.

Поняв, что помощи со стороны ждать не приходится, Антонина Васильевна усилила сопротивление. Лешка отлетел в сторону. Бабушка Школьниковой вскочила на ноги. Вырвав у оторопевшего Женьки сумку, она съездила ею изо всех сил по его «одноглазой» физиономии. Удар повлек за собой неожиданное превращение. Нашлепка отклеилась и повисла у Женьки под левым глазом.

— А-а! — в ужасе взирала Антонина Васильевна на внезапно прозревшего «бомжа».

Прижав к груди сумочку, она с несвойственной ее возрасту прытью, бегом устремилась по Астраханскому переулку.