|
Я не антрополог, и мне трудно судить, имелись ли какие-нибудь признаки, отличающие его от современных жителей Центральной Азии; вероятно, да, но и большое сходство не вызывало сомнений. Во всяком случае, мы единодушно решили, что хромоногий относился к одному из прототипов монголоидной расы, и на этом успокоились. Хромоногий вышагивал на экране, припадая на левую ногу, но особое внимание я обратил на его движения — быстрые, порывистые. Очевидно, при жизни хромоногий был очень подвижным, энергичным человеком, с пылким, беспокойным характером. Я хорошо запомнил его лицо — крупное, скуластое, с широко расставленными узкими глазами, большим ртом, высоким лбом, — суровое лицо воина, но не только воина: было в нем что-то одухотворенное, заставляющее подозревать в нем художника, творца.
Вообще портрет хромоногого отличался редкостной полнотой и определенностью — ничего подобного мы не видели на экране раньше (если не считать хроноскопии мертвых коссов). По форме черепа, по лицевым костям хроноскоп восстановил подлинный облик человека, подобно тому (но с большей точностью), как это делают художники-археологи. Экран погас, но Березкин почему-то не вышел из пещеры. Вскоре экран опять посветлел. Странные, быстро сменяющиеся полосы зеленоватых тонов заходили по нему, но изображение не появилось. Так продолжалось секунд двадцать, а затем экран вновь погас. Заподозрив неладное, я побежал в пещеру. Березкин как ни в чем не бывало стоял с «электронным глазом» перед монументом, и рука его лежала на крохотном пульте: еще мгновение — и импульсы пошли бы к хроноскопу. Меня Березкин встретил не очень дружелюбно. — По-моему, тебе положено сидеть перед экраном, — сказал он. — Да, но экран… — начал я. — Что — экран? — не вникая в смысл моих слов, перебил Березкин. — Скажи лучше, отчего охромел твой герой? — Видишь ли, — сказал я. — Ничего такого на экране не появилось. — Ничего такого! Саблю от расщелины можно же отличить! — Поди и отличи, — сказал я. — Что ты, право! Теперь Березкин посмотрел на меня внимательнее и даже убрал руку с пульта. — Я же не про первую передачу говорю, — сказал он. — Я же про вторую. — Из-за второй я и пришел. Ничего не появилось на экране. — «Электронный глаз» работает! — предупредил мои сомнения Березкин. — Все в полной исправности. Хроноскопия берцовой кости должна была дать хоть какой-нибудь результат… — Не спорю, — ответил я. — А давно ли ты перешел на поточный метод исследования? Второе задание ничего общего не имело с первым. Березкин тихонько выругался. — Все из-за Петьки, — сказал он. — Чертов сын! Так я из-за него перетрусил. Конечно, хроноскоп не мог выяснить причину перелома, если велено восстановить облик человека. Сперва я хотел спроецировать на экран изображение каменной бабы — это были бы однотипные задания, но вспомнил про ногу… Березкин вернулся вместе со мной к хроноскопу, не просматривая уже полученный портрет хромоногого, сформулировал новое задание и опять скрылся в пещере. Когда экран хроноскопа ожил, мы увидели нашего героя верхом на коне. Нет, он не гарцевал и не рубился с врагами — хроноскоп все рисовал скупее; просто на ногу нашему герою опустился острый продолговатый предмет — видимо, сабля противника. Любителям батальных сцен предлагалось самим дополнить живописными деталями сцену битвы. Мы же ограничились тем, что приняли к сведению первый достоверный факт из жизни хромоногого: хромота его — следствие раны, полученной в бою. |
