Во имя четок святого Клементина, неужели теперь король прикажет растянуть его на дыбе и четвертовать? Запрет в подземелье и велит уморить голодом?

Яркая слепящая волна гнева захлестнула его. Такого он не заслужил. Задыхаясь от ярости и похоти, он вышел из нее и, встав на колени между ее ногами, потряс кулаком.

— Поверить не могу, что ты все это задумала заранее. Что действительно пришла в мою комнату и вынудила меня овладеть тобой.

— Вынудила тебя? Ха!

— Тихо! Ты глупая девчонка! Неужели оказалась способной на такое?

— Я говорила, что не желаю идти к алтарю с каким-то незнакомцем. И никто меня не заставит!

— Ты не имеешь права решать свою судьбу. Или настолько невежественна, что этого не понимаешь? Мужа тебе выбрал бы отец. Но он умер, и теперь король исполнит эту обязанность. Невозможно представить, что ты не только своевольна, но и глупа!

Его возмущение было таким неподдельным, что она раз разилась слезами.

Он слегка успокоился, но совсем ненадолго, потому что не находил выхода. И снова потряс кулаком перед ее носом.

— Что ты делаешь? Плачешь? Как ты смеешь! Прекрати немедленно!

Слезы высохли. Она судорожно сглотнула.

— Да, но трудно остановиться, когда они сами льются. И что теперь вы будете делать, милорд?

Гаррон покачал головой.

— Я бы хотел задать тебе знатную трепку, но, полагаю, поскольку ты наследница и скоро будешь подопечной короля, придется отказаться от этого удовольствия.

— Я не могу быть подопечной короля. Он не захочет опекать девушку, потерявшую невинность. Я знаю, что девственность — крайне дорогой товар. Едва ли не дороже серебра и земель.

— Это ты во всем виновата. Я почти в этом не участвовал.

— Ха! Ты стонал так громко, что я едва не оглохла. А потом так вопил, что разбудил даже Гилпина. Я не слышу его. Как по-твоему, он снова уснул?

— Пусть только попробует не уснуть. И ты помолчи.

— Не верю, что тебе было так же больно, как мне! Ты меня покалечил!

— Покалечил? Ты так же невежественна и глупа, как та засохшая груша в саду. Неужели ты оказалась способна сотворить со мной такое?

— Ты о чем? Я просто одна из тех женщин, которые будят тебя посреди ночи поцелуями и ласками!

— И прижимая к моим губам свои груди! Но это совсем другое, как тебе известно. Ты идиотка, Мерри!

Она в третий раз ударила его по плечу и наткнулась на бугор шрама.

— Я не идиотка. Просто не желаю стать собственностью совершенно чужого мужчины. А что случилось с тобой?

— Ты была Бланш, женщиной, которую я хорошо знал, и целовала меня, пока похоть не затмила разум.

— Не было никакого затмения разума! Ты и минуты не помедлил, чтобы подумать. Нет, что случилось с твоим плечом? Шрам уж очень большой. Ты мог погибнуть. Что стряслось?

Гаррон удивленно вскинул брови. Ну не странно ли это? Он посмотрел на губы, которые целовал, и ему захотелось поцеловать их снова.

— Шотландский безумец задумал убить короля, — рассеянно сказал он. — Моим долгом было его защитить, что я и сделал.

— А что было с шотландцем?

— Гниет на Холлоуз-Филд. Там хоронят убийц.

Она снова коснулась шрама.

— Должно быть, рана долго не заживала. Очень больно было?

Он пожал плечами. Тогда он думал, что умрет. Жар едва не сжег его.

А теперь это. Он взял девушку. Причем не просто девушку. Он взял Наследницу Валкорта. Конечно, ощущения поразительные, но он знал, что его ждет не горшок с серебром.

— Ты не учла последствий всего этого, Мерри, — вздохнул он, — и не понимаешь, чем придется платить мне.