|
— Слава богу, с вами все в порядке. Я так перепугалась, что убила вас или искалечила… Бен допил виски, и девушка налила ему в стакан немного бесцветной жидкости. Бен отхлебнул: по крепости шнапс превосходил виски раза в два. — Не переживайте, — ответил он. — Убить меня не так-то просто. — Вы курите? — спросила Ингрид, вытаскивая из кармана смятую пачку «Голуаз» без фильтра. Бен взял сигарету и достал зажигалку. Длинные пальцы девушки обхватили его руку, когда он поднес огонек к ее сигарете. Бен откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. — А вы редкий экземпляр, — заметила Ингрид, разглядывая его сквозь облачко дыма. — В каком смысле? Она тряхнула сигаретой и показала на стакан шнапса в его руке. — В наше время не часто встретишь мужчин, которые курят настоящий табак и пьют крепкие напитки. — Ингрид улыбнулась. — Теперь все озабочены своим здоровьем. Слюнтяи! — Моя бабушка-ирландка выкурила за свою жизнь миллион сигарет, — ответил Бен. — Целый миллион?! — По шестьдесят в день с пятнадцатилетнего возраста и до самого дня смерти. Сами посчитайте. — Mein Gott![8] От чего же она умерла? — Напилась на свой девяносто пятый день рождения, упала с лестницы и сломала шею. — Бен улыбнулся, вспомнив старушку. — Умерла счастливой, ничего не почувствовав. — Все, теперь буду пить и курить на полную катушку! — заявила Ингрид, положив теплую ладонь на колено Бена. Рука задержалась на секунду дольше дозволенного приличиями. — Музыку не хотите послушать? Она вскочила с дивана и подошла к стереосистеме. — А Барток у вас есть? Она засмеялась. — Вот еще! Под такую музыку только мозгами скрипеть. Слишком заумная для меня. — Я люблю заумную музыку. — Интересный вы тип, — заметила Ингрид. — А я люблю джаз. Как насчет джаза? — У вас есть Дон Черри или Орнетт Коулман? — Надо же, вы и впрямь заумное любите! — Она провела пальцами по ряду дисков и вытащила один. — У меня есть «Сучье варево» Майлза. — Майлз пойдет, — согласился Бен. Они немного посидели, слушая музыку, прихлебывая шнапс и разговаривая. Ингрид поинтересовалась, чем Бен занимается в Вене, и он ответил, что работает журналистом, невольно вспомнив об Оливере. Глаза жгло от усталости, сознание временами плыло. Бен надеялся, что бешеные ритмы джаза позволят стряхнуть сон, но музыка не помогала. — Вы выглядите очень усталым, — озабоченно заметила Ингрид. — Может, поспите немного? — Пожалуй, да, — пробормотал Бен. — Ложитесь здесь, на диване, — улыбнулась она. Бен слишком вымотался, чтобы упираться. Девушка выключила музыку, подложила под голову гостя подушку и укрыла его принесенным из спальни одеялом. Бен вырубился. Ему показалось, что спал он всего несколько секунд. Ингрид сидела на краешке дивана, наблюдая за гостем с заботливым выражением на лице. Он приподнялся на локте и заморгал, просыпаясь. — Долго я спал? — Чуть больше часа, — ответила она. — Я проголодалась. А вы как? Бен потянулся и встал, потом пошел за Ингрид на кухню — маленькую и чистую. — Мне не следует здесь задерживаться, — сказал он. |
