Уже на обратном пути Витте узнал от спутников, что в Петергофе находился и Горемыкин, привезший собственную политическую программу. После отъезда Витте оставшиеся совещались с Горемыкиным. Позже ночью состоялся упомянутый звонок царя к Д.Ф.Трепову: Николай II пытался понять, насколько можно рассчитывать на поддержку этого человека; вероятно, имелась в виду и передача ему полноты власти во всей стране. Трепов же, как указывалось, спасовал и рекомендовал идти на реформы.

На следующий день, воскресенье 16 октября, не объявлялось никаких высочайших решений, но царь продолжал беседы с министром двора бароном Б.В.Фредериксом, Горемыкиным и единомышленником последнего бароном А.А.Будбергом. По сановному Петербургу ходили слухи, что программа Витте не утверждена, а премьером будет либо Горемыкин, либо граф А.П.Игнатьев – один из наиболее влиятельных советников царя, выступавших против любого ограничения самодержавия.

Согласно мемуарам Витте (единственный источник данных сведений) в какой-то из этих критических дней решительный демарш предпринял брат А.Д.Оболенского генерал князь Николай Дмитриевич Оболенский – помощник министра двора, управляющий кабинетом Николая II. Он получил аудиенцию у царицы, стоял перед ней на коленях и якобы умолял ее не назначать Витте председателем Совета министров, так как этот честный и прямой царский слуга не потерпит вмешательства других лиц в дела государственного управления.

Н.Д.Оболенский в эти дни, как и его брат, был одним из основных сторонников Витте. Вероятно, демарш преследовал цель парировать слухи, усиленно распускаемые противниками Витте при дворе, о нечестной игре Витте и его желании быть российским президентом. Так или иначе, но после этой выходки царица заметно охладела к Оболенскому, еще долгое время сохранявшему свой пост в царском аппарате.

Наконец, поздно вечером 16 октября к Витте домой пожаловали двое ближайших сподвижников царя – Фредерикс и начальник его канцелярии генерал А.А.Мосолов (зять Трепова). Заметим, что у Витте в это время были оба Оболенских – Алексей и Николай.

Вновь прибывшие уговаривали Витте принять пост председателя Совета министров, но с программой Горемыкина – без законодательных прав Государственной Думы и без официально решающей роли Совета министров в проведении реформ; реформы предполагалось даровать напрямую царским Манифестом. В беседе активно участвовал Н.Д.Оболенский.

Витте категорически отказался от предложенного компромисса.

Вероятно, идея Фредерикса и Мосолова была последним вариантом, рассмотренным царем перед принятием окончательного решения. Последнее же состояло в том, что диктаторские полномочия вручались все же Николаю Николаевичу – у царя не могло быть никаких сомнений в желании великого князя занять этот пост.

Утром 17 октября (это было утро только по дворцовому режиму, а на самом деле уже была середина дня) Николай Николаевич был приглашен для вручения назначения. Вот тут-то и произошла совершенно невероятная история!

Вместо того, чтобы принять назначение и немедленно приступить к исполнению обязанностей, Николай Николаевич встал перед царем на колени, приставил к своей голове револьвер со взведенным курком, и просил царя принять политическую программу Витте и назначить последнего председателем Совета министров – в противном случае великий князь обещал тут же застрелиться! Ошеломленному Николаю II пришлось дать слово, что все просимое он немедленно осуществит.

Витте был вызван в Петергоф, прибыл под вечер и получил подписанный Манифест и свой доклад, утвержденный царем. Поскольку все, не исключая Витте, были потрясены событиями последних часов, то ни о каком деловом совещании не могло быть и речи.