Ее муж, Марк Юний Брут, погиб за четырнадцать лет до описываемых нами событий, когда, сделав последнюю попытку спасти дело марианцев, восстание поднял консул Марк Эмилий Лепид. Выступление было жестоко подавлено, а Брут, примкнувший к нему, казнен по приказу Гнея Помпея.

Подойдя к лектике, Цезарь учтиво поклонился, приветствуя молодую женщину. Чуть отогнув полог занавески, Сервилия наклонила голову, не спуская своих темных глаз с Цезаря.

— Завтра вечером? — тихо спросил он.

— Да, — также негромко ответила женщина и, устремив на Цезаря загадочный взгляд, показала в сторону, — за моей лектикой идут двое молодых людей. Марк только вчера вернулся из Далмации со своим другом Кассием. Ты ведь его, кажется, знаешь? Жрецы предсказывают им великое будущее. Почти такое же, как у тебя. Поговори с ними.

Цезарь наклонил голову в знак согласия.

— Я буду ждать тебя завтра, — пообещала Сервилия и задернула занавеску. Рабы понесли лектику дальше, а Цезарь подошел к двум молодым людям, стоявшим у одного из зданий на Палатине. Он сразу узнал сына Сервилии. Высокий лоб, задумчивые глаза, красивые, правильные черты лица. Молодой человек был поразительно похож на свою мать. Цезарь подошел поближе.

— Приветствую вас в Риме, славные юноши, — сказал он, — наш город после долгих путешествий, наверное, кажется вам не таким уж красивым.

— Нет, клянусь молниями Юпитера, город прекрасен, — с восторгом сказал юноша и чуть покраснел. — Привет тебе, славный Юлий. Моя мать всегда восторженно говорит о тебе.

Стоявший рядом Кассий учтиво поздоровался и вмешался в разговор:

— Она считает, что пройдут годы, и ваши имена будут рядом — славного Гая Цезаря и Марка Брута.

Юлий улыбнулся. Ему нравились эти молодые римляне, еще не испорченные лицемерием и притворством аристократического Рима.

— Брут, ты из славного рода, — сказал Цезарь, — будь всегда достоин его. Помни, что Луций Юний Брут, твой предок, был основателем республики, первым из равных. Не посрами этого имени.

Молодой человек устремил задумчивый взгляд на Цезаря.

— Буду помнить, — твердо пообещал он.

Внезапно Юлий почувствовал какое-то непонятное волнение или предчувствие. Он с испугом подумал, что сейчас начнется приступ его страшной болезни, когда какая-то неведомая ему злая сила затмевает рассудок и тело корчится на земле в страшных мучениях, изрыгая проклятия и угрозы с пеной у рта.

Он покачал головой. Кажется, все прошло. Еще раз посмотрел на Брута. Глаза молодого человека как-то странно вспыхнули. «А вдруг он знает о моих связях с его матерью?» — подумал Цезарь, но сразу постарался отогнать эту неприятную мысль. Протягивая руку, он сказал:

— Ты всегда будешь самым желанным гостем в моем доме, Брут, и ты, Кассий, тоже.

Молодые люди радостно закивали. О щедрости верховного жреца в Риме ходили легенды. Уже отходя, Цезарь еще раз посмотрел в глаза юноши.

— Брут, — прошептал он, — поистине этот римлянин будет достоин своего рода.

Навстречу ему несли еще одну лектику. Сидевшая в ней женщина, увидев Цезаря, помахала ему, выглядывая из-за занавесок. Юлий узнал Тертуллу, жену Марка Красса. Сразу вспомнив о назначенном свидании, он заторопился. Ему доставляли удовольствие многочисленные победы над женщинами, так тешившие мужское самолюбие.

Скандальные связи Цезаря с женами многих сенаторов и консуляров ни для кого не были секретом. Помпей однажды назвал его Эгистом, погубившим многие семьи.