Виолетта с изумлением взглянула на Пикуика. Услышав имя герцога, она не смогла сдержать радостного возгласа.

— Тише! — оборвал ее Пикуик и возвысил голос: — Следуйте за мной. О вас позаботится наша добрая, можно сказать, святая сестра Марьянж.

Последняя, запыхавшись, как раз подбежала к девушкам.

— Господи, да без вас, достойный кавалер, эти негодницы, пожалуй, сбежали бы! То-то бы мне досталось от нашей настоятельницы!..

Достойный кавалер, то бишь Пикуик, торжественно проводил девушек до калитки в заборе. Виолетта и Жанна вернулись в домик, что служил им тюрьмой.

Марьянж улыбнулась Пикуику. Разглядев неожиданного гостя, она решила, что он не так уж и неприятен. Острый нос, бегающие глазки и хитрое выражение лица даже понравились монахине. Марьянж была и осталась крестьянкой, расчетливой и подозрительной. Что-что, а хитрость она ценила высоко.

— Как вас зовут, сударь? — спросила монахиня.

— Пикуик, к вашим услугам, сестра. Подходящее имя для доброго католика, не правда ли? А что я добрый католик, вы сейчас убедитесь! Слушайте, как я знаю священные песнопения.

И Пикуик громко затянул фальцетом:

— Tantum ergo sacramentum…

Фальцет Пикуика привел сестру Марьянж в настоящий восторг. Она молитвенно сложила руки и даже опустилась в траву на колени, вообразив, что присутствует на мессе. А когда к голосу Пикуика присоединился мощный бас Кроасса, зазвучал такой дуэт, прекрасней которого монахини никогда не слыхивали — а ведь они были старожилками этого монастыря, славившегося своими певчими.

— Какой голос! Какой голос! — в экстазе повторяла сестра Филомена, также опустившаяся на колени.

— Genitori genitoque, — вовсю старались два приятеля.

Сестра Марьянж давно не испытывала такого волнения. Конечно, она была грубовата, необразованна и криклива, но — монахиня всегда остается монахиней. Певцы закончили, и сестры поднялись с колен. Марьянж краешком глаза следила за Филоменой, а та не могла оторвать взгляда от Кроасса.

«Конечно, — размышляла сестра Марьянж, — если я дам приют двоим мужчинам, то неминуемо введу во искушение сестру Филомену. Но ведь этот достойный кавалер помог нам поймать двух язычниц…»

Сестра Марьянж приняла решение и обратилась к Пикуику:

— Знаете ли, господин Пикуик, раз уж вас так зовут (правда, мне ваше имечко не больно нравится)…

Пикуик тут же изобразил смирение и прошептал:

— Готов ради вас сменить его на любое другое.

— Нет уж, не стоит. Вижу, я на ваш счет ошиблась… Вы — человек благонравный, сердечный… и к тому же привержены к религии, а уж поете так, что волей-неволей заслушаешься…

— Помилуйте, сестра Марьянж, я вовсе не заслужил таких похвал…

— Я только воздаю вам должное. К тому же вы поймали этих еретичек, когда они задумали сбежать. Наша настоятельница, госпожа де Бовилье, обязательно вас вознаградит… Я ей немедленно доложу обо всем…

— И каково же будет это вознаграждение, осмелюсь спросить?

— Думаю, вы станете певчими в нашей капелле; правда, там служат только по воскресеньям и по праздникам…

— Сестра Марьянж, позвольте еще вопрос. А сколько платят у вас певчим?

— Певчим мы вообще не платим, — с достоинством ответила сестра. — Доходы монастыря сейчас невелики, но скоро, очень скоро они возрастут. Монастырь станет богатым… и тогда вам заплатят вдвойне… а пока вас вознаградит Господь Своими милостями.