Тем не менее махина с официальным названием «мангонелла крупная, стационарная, номер тридцать шесть», более известная своим создателям под именем «Бесчувственный Пропойца», наконец заняла свое место в башне на городской стене, продуваемой влажным восточным ветром, и закрыла последний незащищенный участок. Во всяком случае, по мнению чиновников Военной Канцелярии.

Город, по официальному мнению, мог противостоять любой напасти. Любая напасть должна быть, правда, совершенно безмозглой, чтобы не заметить столь очевидных просчетов в обороне.

Два часа возле шлифовального круга, и клинок приобрел нужный блеск – не такой, конечно, как зеркало, но вполне пригодный для работы, после чего отправился в сетку возле стены, где находилось порядка двадцати таких же клинков, ожидающих, когда к ним приделают рукоять, упакуют в промасленную солому и поместят в тесную комнату в сторожевой башне.

Темрай вымыл руки, вернулся к рабочему месту и принялся за новый меч.

В тот день он отковал три меча и начал четвертый. «Что за спешка? – вопрошали его коллеги, недовольные, что варвар успевает в два раза больше, чем они. Ты знаешь какой-то секрет?» Он не отвечал им.

После работы молодой человек выметал сор, смазывал инструментальным маслом камелии и, накинув плащ, уходил к себе на постоялый двор. Это было лучшее время суток, когда дневная жара уже спала, а раскаленные камни домов и мостовых еще не начали отдавать тепло, накопленное за день. Вечером город выглядел милым и дружелюбным, сквозь распахнутые двери магазинов и таверн лились потоки света, приглашая прохожих зайти внутрь, отовсюду слышались голоса, музыка и пение, местами приятное, местами не очень. В какую бы сторону странник ни направил стоны, везде можно было видеть мужчин и женщин всех возрастов, медленно передвигающихся в неопределенном направлении: мужей с женами, мальчишек с воз любленными, пьянчуг с продажными девками.

Дома люди либо скакали верхом, либо сидели на земле, все выглядело более осмысленно, но не так живописно.

У входа в гостиницу Темрай заметил мужчину в длинном кожаном плаще, опирающегося на дверной косяк. Итак, мелькнула мысль в голове варвара, это все же был знак.

– Журрай, – позвал он негромко, – неужели…

– Безболезненно, – кивнул человек.

Как странно вновь слышать родную речь. Темрай ощутил странную смесь тоски, сожаления и легкого недовольства.

– Неделю назад, от лихорадки. – Казалось, мужчина вдруг вспомнил что-то. Мне очень жаль, – добавил пришелец, – то был великий вождь.

Темрай недовольно повел плечом: он не любил лесть. Отец не был великим вождем, хорошим – возможно, так же как хорошим родителем и требовательным наставником. Боги не благоволили к нему. Его слишком поздно поместили в огонь, слишком сильно раскалили и сделали слишком хрупким. Сын принадлежал к другой породе.

– Ты пришел за мной, – сказал Темрай, – где остались люди?

– У форта Корсул, – ответил Журраи. – Разлив в этом году широк, они не тронутся с места раньше, чем через неделю. Если поспешим, мы успеем застать их.

– Не думаю, что их трудно будет отыскать, даже если мы не станем торопиться, – рассеянно ответил юноша.

Темрай не мог перестать думать о том, что его работа в городе завершена. В сущности, он узнал все, зачем пришел, даже больше. Он добросовестно трудился, зарабатывал на жизнь и принес немного пользы тому месту, в котором был гостем. Человек всегда должен стараться делать добро, где бы он ни находился, и, уходя, оставить приютивший его дом лучше, чем когда он пришел туда.

– Возможно, они подождут, – обронил Журрай, – там много дерева, а ты сказал, нам понадобится…

– Конечно.