Щербак поехал в офис «Глории» за Сандуровски-ми банями и просидел там больше часа, потом поехал обедать, дальше на Петровку в МУР. Наверняка проверял, не значится ли Маша в милицейских сводках. Видимо, не значится, поскольку дальше Щербак отправился в офис ОЗМ, очевидно, получить список последних звонков на Машин мобильный… Все это было, конечно, здорово, но находки Щербака Григорий мог только угадывать, ничего конкретного он так и не узнал. В конце дня Щербак снова встретился с надутым мужиком на «форестере», и, сильно рискуя, Шаранин, оставив Железную Леди в ста метрах, пешком прошелся мимо мирно беседовавших мужчин. Голос он, конечно, услышал, голос не тот. Но содержание беседы, естественно, уловить не смог, завязывать шнурки или ронять ключи в водосток рядом со Щербаком было слишком рискованно.

Правда, поведение папаши Григорию показалось странным. Создавалось впечатление, что он не слишком и обеспокоен пропажей дочери. Но дело даже не в том. Раз папаша тесно контактирует с сотрудниками «Глории», значит, собственное расследование, о котором говорил Деркач, ведет именно «Глория», на кого же тогда работает «Заря»? Шаранин терялся в догадках.

Тем не менее день прошел впустую. Он устал, потерял время и ничего нового не узнал.

Вечером, придя домой, он взял дневник Коротаевой, но перечитывать его не было сил. «Мой сладкий дядюшка…», — от первой попавшейся на глаза фразы стало клонить в сон. Она переплеталась в сознании с другими фразами: «Мой сладкий дядюшка, скажи-ка, дядя, ведь недаром, мой дядя самых честных правил…». Он уснул прямо в кресле.

ДЕНИС ГРЯЗНОВ

Вручив компьютер Коротаевой Максу, Денис позвонил дядюшке Марии Бешкетову Эдуарду Андреевичу домой. Может, вернулся уже из командировки? Не вернулся, но его домработница очень легко согласилась ответить на все интересующие Дениса вопросы и пригласила немедленно приехать.

— Маша, что ли, совсем-совсем пропала?! — затараторила она прямо в дверях, — здрасте! Проходите! Меня Эльвира предупреждала, что вы можете появиться. Уже сто раз звонила, но она разве ж объяснит?! Была. Промчалась, как метеор: фр-р-р. «Где Машенька?! Где Эдик?!» Денис, да?

Он шагнул в полутемную прихожую.

— Да.

— Рита, — она стащила с одной руки резиновую перчатку и взяла его под локоть бережно, — свет перегорел, вы мне поможете? Ой, какие у вас туфли! Под домом черт-те как заасфальтировали, стойте — натопчете! Вот вам тапочки. Нет, не эти, эти — Машенькины, вон те — Эдуарда Андреевича. Сейчас, обождите там одну минуточку, дам лампочку. Вот… Становитесь на стремянку, простите, что я вам голову морочу, вам удобно? Погодите, принесу электрические рукавицы.

— Не нужно. — Денис нащупал лампочку в хитромудром светильнике и порезался: она была лопнувшей. — Будете прибирать — поаккуратней, — посоветовал он, — где-то на полу осколки.

— Божечки! — увидав кровь, Рита побледнела и закатила глаза.

Он спрятал руку за спину.

При нормальном освещении ей оказалось не под пятьдесят, как определил он вначале по хрипловатому голосу и походке, а едва ли тридцать.