— Хотел поговорить, только и всего.

Казалось, миссис Кэркпатрик пришла охота послушать собственный голос и поделиться своими обидами, а причины прихода Мартина её совсем не интересовали.

— Если он опять превысил скорость, у него отберут права, и тогда он лишится работы, — никакой тревоги в голосе, только торжествующие нотки. — Разве такая фирма, как «Липдью», будет держать работника, который даже не может водить машину? Дураки они, что ли, давать своим сотрудникам громадные шикарные автомобили, чтобы те разбивали их, когда вздумается? Так я и сказала ему перед отъездом в Шотландию. Во вторник утром. Вот почему вечером он не пришел обедать. С ним невозможно разговаривать. Он упрям как осел, и теперь упрямство довело его до беды.

Мартин попятился. Такая речь была хуже артобстрела. Шагая по дорожке, он услышал, как в доме заплакал ребенок.

Когда Уэксфорд вошел в камеру, Обезьяна Мэтьюз лежал на нарах и курил. Он приподнялся на локте и сказал:

— А мне говорили, что нынче у вас выходной.

— Да, но я подумал, вдруг вам будет одиноко, — Уэксфорд обвел взглядом камеру, посопел, нюхая воздух, и неодобрительно покачал головой. — Богато живете! Хотите, чтобы я ещё послал за вашим дурманом? Вы можете себе это позволить.

— Ничего я не хочу, — сказал Обезьяна, отворачиваясь к стене. — Только побыть в одиночестве. Тут у вас ярмарка, а не тюрьма. Прошлой ночью я глаз не сомкнул.

— Это ваша совесть, Обезьяна. Тихий тоненький голосок, который уговаривает вас рассказать ещё что-нибудь. Например, как вы узнали, что девушку зовут Энн.

Обезьяна застонал.

— Оставите вы нас в покое? У меня нервы на пределе.

— Приятно слышать, — грубовато ответил Уэксфорд. — Должно быть, моя психическая атака приносит плоды.

Он вышел из камеры и поднялся к Бэрдену. Инспектор только что пришел и снимал плащ.

— У вас же выходной.

— Жена грозилась повести меня в церковь. Работа показалась мне меньшим из зол. Как наши дела?

— Мартин беседовал с миссис Кэркпатрик.

— А, жена нынешнего дружка Аниты Марголис?

Бэрден сед к окну. Сегодня утром светило яркое солнце, не апрельское, часто скрывающееся за облаками, а настоящее летнее, припекающее. Бэрден поднял жалюзи и открыл окно. В храме звонили колокола, их легкие, нежные, ясные голоса, постепенно нарастая, вливались в комнату.

— Кажется, есть кое-что интересное, сэр, — сказал Бэрден. — Кэркпатрик уехал по делам фирмы в Шотландию. Отбыл во вторник, и с тех пор жена его не видела. К тому же, до понедельника он ездил на черной машине, пока фирма не подарила ему новую, белую, всю размалеванную разными рекламными картинками. — Он насмешливо хмыкнул. — Жена — ведьма. Когда она увидела Мартина, то подумала, что муж попал в аварию. И ни один мускул не дрогнул. — Инспектор посуровел и продолжал: — Вы знаете, я против супружеских измен, но у Кэркпатрика много смягчающих обстоятельств.

— Он невысок и темноволос? — спросил Уэксфорд, страдальчески посмотрев на распахнутое окно и придвигаясь поближе к калориферу.

— Не знаю. В беседе с женой Мартин не потрудился вникнуть в подробности. Похоже, у нас мало что есть.

Уэксфорд кивнул, неохотно признавая эту истину.

— Ну, ничего, — сказал Бэрден, вставая. — Вдруг Марголис нам поможет. Наблюдательности нашему художнику явно не хватает, но он хотя бы видел того парня.